What if..? (СИ)

- Я думаю, на сегодня достаточно, - словно предлагая чашечку кофе, вежливо произносит Ганнибал. Он берет со стола свой блокнот и направляется к двери. – За вами сейчас придут.

А Грэма медленно сковывает немой тягучий страх. Страх того, что Ганнибал через какие-то секунды покинет комнату, и будет удаляться все дальше и дальше. Уилл неподвижно смотрит перед собой, делая вид, что бесконечно занят, размышляя. Но каждая клетка его кожи в этот момент представляет собой миниатюрный магнит, который безнадежно пытается притянуть проходящего мимо, собирающегося куда-то доктора. «Не уходи» - звучит в голове Грэма, но Ганнибал уходит. «Останься» - но доктор вежливо улыбается, прощаясь легким поклоном. А потом рвется та теплая живая нить между ними, и ее обрывки тлеют под грязными ботинками чьих-то чужих ног. Грэм сидит все в той же оцепенелой позе и слушает, как в полной тишине лопаются и кровоточат разочарованием магнитики его кожи.

Уилл не замечает, как появляются медбратья, как они идут по коридорам клиники, как он оказывается в своей палате. Грэм приходит в себя лишь тогда, когда взгляд его фокусируется на стене. Рисунок с сухим деревом теперь не единственное ее украшение. Рядом висит еще один, полностью заштрихованный бледным оранжевым цветом.

========== Часть 14 Л-Л ==========

- …Позволь с тобой не согласиться, Ганнибал, объект номер два испытывал значительный дискомфорт после первого контакта. Признайся, что сначала тебе было нелегко к нему подступиться.

После непродолжительного молчания:

- Объект номер два, дорогой Доминик, испытывал дискомфорт от той жуткой палаты, куда ты его поместил, от твоих скудных завтраков, отвратительных обедов и еще более омерзительных ужинов. Но ни в коем случае не от моего первого с ним контакта.

В ответ короткая снисходительная усмешка.

- Что ж, я уступлю в этом маленьком споре, тем более что тебе все-таки удалось его сломить. Довольно быстро, надо признать. Но… неудача с объектами один и три…

- Неудача? Что заставило тебя думать так?

Смех.

- Ганнибал, номер три оставил в твоей спине дыру размером с грецкий орех, а номер один… абсолютно безнадежен. И только твои непомерные амбиции заставляют тебя преследовать этого несчастного.

Скрип кресла, звук неторопливых шагов.

- Признаться, я думал, из тебя выйдет лучший манипулятор. Действие… как проявление истинной сути человека… Болевые точки… Какие-то точки кипения… Ты сам не заметил, как сырые тезисы собственной теории начал подгонять под объект своего эксперимента. Научись называть вещи своими именами. Назови это…

- Довольно, Доминик.

- Ах, это твое трогательное маленькое хобби… Но ты видел, что остается от твоих игрушек, когда ты, разобрав их на части и покопавшись внутри, наспех и кое-как приделав детали обратно, теряешь к ним интерес. Когда ты приходил к ней в последний раз? У нее в голове скудные осколки спутанных воспоминаний, но тебя она помнит. Называет меня доктором Лектером, когда я захожу. Смотрит… с любовью…

- Не пытаешься ли ты сейчас вызвать во мне чувство вины? Очень на то похоже. Как врач, настоятельно этого не рекомендую, - помолчав, Лектер добавляет: - впрочем, учитывая твою нежную привязанность к некоторым… пациентам…

- Оставим это, Ганнибал, – Лиддл поспешно меняет тему разговора: - Тут… мистер Геттер заглядывал ко мне на досуге. Предлагал крупную сумму мне за досрочное окончание лечения своего протеже. И тебе – в качестве извинения за доставленные неудобства.

Еле слышная усмешка.

- И что ты?

- У меня все же репутация, Ганнибал… Бедный мальчик, зачем ты так с ним?

- Странно, что тебя не волнует больше, зачем он так со мной.

Снисходительный смешок.

- А я и не про Джесси сейчас говорю.

***

Уилл делает шаг назад. Он аккуратно отстраняется вспотевшими ладонями от гладкой поверхности двери и несколько секунд стоит, не зная, куда ему податься и что следует делать. Ему даже хочется, чтобы его поймали здесь и сейчас. Отволокли в палату, вкололи успокоительного, и чтобы он забылся в пустом и долгом сне. А теперь Уилл совершенно не знает, что делать с полученной только что информацией. В голове его крутится только одна горькая фраза: «Ты бессилен, Уилл Грэм». И ему хочется биться головой о стену, чтобы лишь избавиться от нее. Биться до тех пор, пока голос, твердящий ее так громко, что пульсируют виски, не иссякнет, не исчезнет в волнах подступающей боли. Спокойный и умиротворяющий, такой знакомый и такой бесконечно чужой голос Ганнибала Лектера. «Ты бессилен, Уилл»… «Ты бессилен…».

- Уилл! – Ганнибал опускается на колено рядом со скорчившимся над полом Грэмом. Протягивает к нему руки, одной обнимает за плечи, второй зажимает разбитый лоб, пачкая в крови белоснежный манжет. – Тихо, тихо, Уилл, - шепчет он ему на ухо, пока доктор Лиддл освобождает от одежды изгиб локтя Грэма. – Ну что ты… что ты творишь, мальчик мой… - последнее - самое тихое - что Уилл слышит в своей голове, прежде чем успокоительный коктейль из шприца Лиддла уносит его в пустоту.

***

- Ты жульничаешь, Доминик?