Who's Afraid of Gender?

Здесь дело не столько в психосоциальной конституции самого Трампа - это вопрос для дальнейших светских спекуляций, - сколько в том, что привлекает его базу в год выборов. Если он стремился привлечь на свою сторону христианских консерваторов, то подражание языку Ватикана, вероятно, было разумной тактикой. Трамп попытался воззвать к тревогам и страхам тех, кто хочет, чтобы секс вытеснил гендер, кто хочет, чтобы мир, в котором первое назначение пола является единственным, предполагал, что оно основано на ощутимых генитальных различиях. Но апеллировать к этим опасениям означает как пробуждать спящие, так и порождать новые, связанные с новым лексиконом, определяющим предположительно бинарный и неизменный характер пола, понимаемого как биологически обусловленный. Трамп работал над тем, чтобы разжечь эти страхи, создавая повод или сцену для их накопления и усиления. Чтобы удержаться в мире, который они знают, или жить в фантазии, созданной ими самими, правые должны вернуть гендер в пол и искоренить любую возможную разницу между ними. Для Трампа это был не столько теоретический вопрос о различии пола и гендера, сколько риторический ход, призванный обеспечить сексуальный миропорядок, укрепляющий патриархат и гетеронормативность и предположительно организованный по белым нормам. Кажется, что он встал на сторону "науки", хотя этот ход, несомненно, был рассчитан на то, чтобы привлечь внимание его христианской базы. Евангельские правые рассматривают секс как часть естественного порядка (версия науки), который был создан Богом с определенной целью (теология), поэтому никому не нужно выбирать между ними. Эта политика также была направлена на то, чтобы лишить людей права на смену пола, даже если все указывает на то, что этот вариант является единственно гуманным. Она была направлена на подрыв гендерного самоопределения разного рода во имя "неизменности", которая свободно заимствовала противоречивые религиозные, биологические и лингвистические модели, не потрудившись примирить их. Его основа вряд ли отчитывала его за непоследовательность, поскольку неважно, какими средствами достигается отказ в правах, лишь бы он произошел.

К огорчению Трампа, Босток пошел по другому лексическому пути, опираясь на другую модель языка, которая подтверждала возможность самоопределения в вопросах пола. Судья Нил Горсуч и председатель суда Джон Робертс, едва ли самые прогрессивные члены суда, отвергли точку зрения правительства. Один из аргументов Горсуха заключался в том, что потеря работы из-за того, что человек заявляет или демонстрирует влечение к кому-то одного пола, несомненно, является дискриминацией, поскольку работа, предположительно, не была бы потеряна, если бы человек, к которому он испытывает влечение, был противоположного пола. Действительно, аргументы в Бостоке, закрепившие право транссексуалов, лесбиянок и геев подавать иски под юридической рубрикой дискриминации по половому признаку, ясно показали, что не так важно определить значение слова "пол", как определить, каким образом "пол" становится фактором дискриминационного обращения на рабочем месте.