Who's Afraid of Gender?

Если Томас добьется своего, если он будет открыто говорить о консервативной программе, которую другие еще не объявили своей, то ряд социальных движений увидят, как некоторые из их самых трудно завоеванных и необходимых прав будут аннулированы на федеральном уровне. Права равенства, свободы и справедливости остаются абстрактными правами до тех пор, пока они не реализуются в конкретных исторических обстоятельствах, вынужденные реагировать на новые социальные реалии и выносить по ним решения с течением времени. Когда мы спрашиваем, включает ли право быть свободным право свободно вступать в брак с человеком того же пола, мы отвечаем "да" и тем самым расширяем и углубляем наше представление о свободе. Или, анализируя историю освобождения порабощенных людей, ученые в целом соглашаются с тем, что до освобождения представления о свободе были ограничены белыми владельцами собственности и поработителями, основывались на повсеместном расовом неравенстве и должны были быть переосмыслены. К счастью, наши представления о свободе меняются с течением времени, и суды обязаны пересматривать и переформулировать свободу в ответ на законные исторические вызовы, которые выявляют неравенство и стирание, заложенные в прежних представлениях о свободе. В Обергефелле суд заявляет, что основные права не возникают исключительно из "древних источников", а должны рассматриваться в свете развивающихся социальных норм. История неизменно участвует в процессе принятия решений. В судьбоносном решении, установившем права на однополые браки, содержится предостережение от того, чтобы основывать закон на традиционной практике, в результате чего нетрадиционным партнерствам будет запрещено претендовать на равные права. Здесь, как и везде, консерваторы ставят под сомнение, действительно ли новые свободы должны считаться "свободой". И мы видим, как Суд, самый мощный судебный инструмент Соединенных Штатов, теперь отстаивает интересы государства в принятии репродуктивных решений, а не любые претензии, которые могут иметь женщины и беременные люди.

Алито заключает слово "свобода" в пугающие кавычки, подразумевая, что любое утверждение о свободе, поддерживающее право на аборт, является ложной свободой. Это ошибочная свобода, ложное понятие свободы, на которое ссылаются женщины, на которое ссылаются все беременные люди, и они не имеют на это права. Их нужно остановить, чтобы они не пользовались этой чрезмерной и опасной формой свободы, и суд обязан сделать именно это. Мы видели, как Ватикан высмеивал и порицал свободу в отношении форм гендера, выходящих за рамки бинарного, как академическая свобода была отвергнута как догма (точнее, была догматически отвергнута как таковая), и как свобода определять для себя новый пол считается ошибочной и чрезмерной. Свобода определять свое репродуктивное будущее - это свобода, которая явно и частично отрицается отменой решения Roe v. Wade. В это время важно увидеть, как много борцов за свободу унижаются и уничтожаются теми, кто хочет усилить государственную власть, при поддержке и содействии которых утверждается, что коллективные свободы, стремящиеся к более радикальной актуализации демократии, представляют опасность для общества и что свобода или "вольность" должна быть ограничена все более авторитарными мерами. Почему свобода так пугает? Это вообще вопрос? Или скорее: Как свобода стала казаться настолько пугающей, что люди начинают жаждать авторитарного правления?