Who's Afraid of Gender?

Когда медицинские и юридические органы присваивают пол при рождении, мы предполагаем, что они делают это, как правило, на основе наблюдений. Однако ничто из того, что они наблюдают, не говорит нам о том, как человек, чей пол они определили, будет понимать и называть себя, и будет ли это определение пола работоспособным со временем. Существует определенный разрыв между присвоением пола и тем, как человек, которому он присвоен, будет определять себя в категориях пола. Даже тем, кому нравится и кто сохраняет свой первый пол, все равно приходится устанавливать отношение к нему, а это значит, что они проходят через воображаемое отношение к своему полу. Если они стремятся быть едиными с назначением или считают, что всегда были едины с назначением, они принимают отношение к этой идентичности, повторяя ее в некотором роде и находя способ, иногда довольно счастливый, жить в ее условиях. Для одних это означает жить в соответствии с социальным мандатом, который, как кажется, подразумевает присвоение пола, и жить в рамках воображаемого, которое окружает этот пол, а для других единственный способ жить - это бороться с этим мандатом или против него, расширять значение того, что значит жить телом в этом мире. Если мы согласны с тем, что категория пола приходит в нашу жизнь с воображаемым, мандатом, сложной рамкой, неявным набором критериев, то с самого начала существует призрачное условие, которое сообщает факту пола, актуализированное в его разграничении, и это означает, что гендер уже делает свою работу.

В современной популярной культуре мы понимаем "гендер" как сокращение от "гендерной идентичности", но "гендерная идентичность" - не единственное и даже не основное употребление этого термина. "Гендерная идентичность" - это глубоко прочувствованное ощущение того, как человек вписывается в гендерную схему вещей, проживаемая реальность собственного тела в мире. "Гендерное выражение" относится ко всем проявляющимся характеристикам, которые социально определяются как мужские, женские или другие гендерные категории. Одна из проблем с определением таких терминов заключается в том, что данное гендерное выражение, которое читается в одном месте в мире, читается по-другому в другой части, или настолько переплетено с классом или расой, что не читается одинаково в одном и том же месте, в зависимости от перспективы, с которой оно читается. С другой стороны, "гендер" - это гораздо более широкое понятие, и оно не всегда относится к конкретному человеку, его глубоко укоренившемуся чувству собственного достоинства или к тому, как он проявляет определенные читаемые характеристики. По мнению Джоан В. Скотт, например, сказать, что наше восприятие мира гендерно, значит сделать предположение о том, как мир упорядочен в соответствии с полом. Это не обязательно означает, что мы видим мир только в соответствии с тем полом, к которому принадлежим (это установило бы гендер как перспективу, идентичность или точку зрения, что точно не соответствует ее мнению). Для Скотт, вновь обращающейся к своей новаторской статье 2010 года, "гендер" - это не то, кем человек является, а способ исследовать различные смыслы, которые пронизывают отношения между полами. Ее взгляд на гендер требует понятия полового различия, и это понятие, а не какой-либо биологический эссенциализм, должно быть также подвергнуто допросу на предмет его исторических и призрачных значений. Она пишет:

Слишком часто "гендер" подразумевает программный или методологический подход, при котором значения "мужчины" и "женщины" воспринимаются как фиксированные; смысл заключается в описании различных ролей, а не в их исследовании. Я думаю, что гендер остается полезным только в том случае, если он выходит за рамки этого подхода, если он воспринимается как приглашение критически подумать о том, как значения половых тел производятся по отношению друг к другу, как эти значения развертываются и изменяются [выделено мной]. В центре внимания должны быть не роли, отведенные женщинам и мужчинам, а само конструирование половых различий.