Will. Чему может научить нас простой парень, ставший самым высокооплачиваемым актером Голливуда

Мамулю срочно отправили в ближайшую больницу, где не было ни персонала, ни оборудования для того, чтобы помочь ей с такой травмой. К тому времени, как пришла пора возвращаться на корабль, ее лодыжка сильно опухла. Корабельный доктор определил, что у нее перелом, и ей нужно попасть в Американскую больницу в Стамбуле, где смогут как следует наложить гипс.

Мы с Эллен в это время были в Лондоне. У мамули был диабет. Поскольку ее состояние ухудшалось и перевозить ее было все труднее, я организовал медицинскую эвакуацию в Великобританию, а через десять дней мы все вернулись в Филли.

Из-за диабета у мамы возникли сильные осложнения, и нога все не заживала. Кровообращение у диабетиков ухудшается, а без притока крови переломы срастаются плохо. Ее лодыжку соединили с большеберцовой костью внешним фиксатором — стабилизационной клеткой — из-за чего у нее развился остеомиелит, костная инфекция, которая может со временем привести к разрушению и некрозу, то есть, гибели кости. И хотя доктора пытались сделать все возможное, чтобы спасти ее лодыжку, они, наконец заговорили и о том, чего боятся все диабетики — об ампутации.

Мамуля пробыла в больнице уже почти два месяца, и для женщины, которая только открыла для себя радости путешествий по всему миру, неподвижность становилась невыносимой.

— Сколько мне еще лежать здесь? — спрашивала мама.

— Мы пытаемся улучшить кровообращение в вашей ноге, но для того, чтобы оценить успех процедуры, потребуется не меньше трех месяцев, — ответил доктор.

— И каковы шансы, что через три месяца вы спасете мою ногу?

— Пятьдесят на пятьдесят.

— То есть я могу пролежать в этой кровати еще три месяца и все равно остаться без ноги?

— Да, такое возможно, но…

— Режьте, — твердо потребовала мама.

— Мам, стой, пусть договорит… — сказал я.

— Я не собираюсь до конца жизни валяться в постели, — заявила мама. — Режьте сейчас. У меня в июне круиз.

Это была самая дерзкая фраза, которую я когда-либо слышал.

Мамуле ампутировали ногу ниже колена. Через семь недель ей изготовили первый протез. Еще через четыре месяца она продолжила свой круиз с Флоренс Эйвери.

Но всего через три дня после того, как мамулю увезли из Турции, там произошло ужасное землетрясение магнитудой 7,8, которое унесло жизни двадцати тысяч человек. Доктор, который лечил ее в Филадельфии, рассказал, что ее турецкая больница была уничтожена бедствием.

— А я всего-то ногу потеряла, — сказала мама.

Она склонила голову и тихо добавила:

— Слава богу.

Глава 16 Предназначение

— Ну уж нет! Ни за что. Ни в коем случае. Черта с два. Не бывать этому — нет, нет и нет. Не. Ну нафиг.

Именно это я ответил Джей-Элу на то, что Майкл Манн приглашает меня сняться в фильме-биографии Мухаммеда Али. От одной мысли меня пробирала дрожь. Нет, я ни за что не стану чуваком, который испортит образ и наследие этого великого человека на большом экране.

Кроме того, все и так было хорошо — я уже стал бесспорным и непобедимым мировым голливудским чемпионом кассовых сборов. К чему рисковать? Зачем ставить на кон мой гордый титул? Изображать Али в кино до смешного трудно. От этого рискованного предложения так и веяло чудовищным глобальным провалом и вселенским позором до скончания веков. Короче, игра не стоила свеч.

Мне нужно было научиться не просто боксировать, а боксировать так, как это делал величайший боксер всех времен. Просто великие борцы ему и в подметки не годятся. А я вообще никогда не занимался боксом. Он весил больше 100 килограммов, а я едва дотягивал до 85. У него был неповторимый акцент и тембр голоса — никто не звучал так же, как Али. Он был величайшим борцом за справедливость, на него равняется весь мир. С Мухаммедом Али было больше видеозаписей, чем с любым другим человеком на свете, и это не просто какие-то старые ролики — это классические, задающие тон всей эпохе образы, запечатленные в сердцах и умах как поклонников бокса, так и обычных людей. Мухаммеда Али знали все.

— Я не буду, Джей. У меня не получится.

— Просто поговори с Майклом Манном, — сказал Джей-Эл.

— Нет, я не хочу. Он будет час толкать мне свою идею, а я все равно откажусь. Конечно, мне хочется с ним поработать, но только не над этим фильмом.

— Нет, ты сходи на встречу, — терпеливо повторил Джей-Эл, как будто не слышал моих отказов.

Я помолчал, потом попробовал отстоять свою точку зрения:

— Ну уж нет! Ни за что. Ни в коем случае. Черта с два. Не бывать этому — нет, нет и нет. Не. Ну нафиг.

Я повесил трубку и вернулся к своей простой, легкой жизни, в которой не было места неоправданному риску.

Где-то через неделю Джей-Эл перезвонил снова.