Will. Чему может научить нас простой парень, ставший самым высокооплачиваемым актером Голливуда

— У нас что теперь, есть друг от друга секреты? — спросила она, пробивая насквозь все мои защитные барьеры.

— Да нет, Джиджи, я просто…

— Мне кое-кто сказал, что она — актриса.

— Джиджи. Кое-кто — это Эллен. Эллен — единственная, кто мог тебе это рассказать.

Моя сестра Эллен всегда обо всем знает. О каждой вечеринке, каждом слухе, каждой сплетне — она из тех девчонок, которые всегда первыми расскажут тебе, если что-то где-то произошло. Если бы она работала на полицию, за первую же неделю преступность бы упала процентов на сорок. Она вообще всегда все обо всех знает. Так уж получилось, что Эллен еще и фанатела от Джады Пинкетт — да она сама, по сути, была, как персонаж Джады по имени Пичес в фильме «Пропавшие миллионы». Она была очень возмущена, что я скрываю Джаду от своей семьи, поэтому наябедничала на меня бабушке.

— Джиджи, я ничего не скрываю…

— Тогда купи мне билет на самолет, и я прилечу с ней познакомиться. Завтра же.

— Хорошо, Джиджи. Я люблю тебя. Увидимся завтра.

— И я тебя люблю.

Последующая история остается для нас с Джадой камнем преткновения вот уже более двух десятилетий. Она настолько скандальная, что я даже подумывал не упоминать ее в этой книге. Но я решил, что вы, мой любимый читатель, сможете разрешить наш спор раз и навсегда. Так что, пожалуйста, будьте беспристрастны. В этом споре вас выбрали Верховным судьей. И вот, Ваша честь, тот самый вопрос, на который вам сегодня предстоит ответить: этот прикол смешной или не смешной?

Джиджи прибыла в солнечный Лос-Анджелес рано утром и сразу отправилась ко мне домой. Я как раз прикупил новое местечко в Уэстлейк Виллидж — райончик где-то в часе езды на северо-запад от Лос-Анджелеса. Мы с ней позавтракали, дом ей очень понравился. Я понимал, что больше всего ей просто хотелось удостовериться, что со мной все в порядке.

У Джады в тот день была работа, и она собиралась потом заскочить к себе, чтобы прихорошиться, а уже после отправиться ко мне на встречу с Джиджи. Джада слышала о Джиджи все истории, которые я уже пересказал в этой книге, поэтому ей очень хотелось поскорее познакомиться с моей бабулей.

Джиджи не очень любила кино, поэтому не знала, кто это такая — Джада Пинкетт. Я решил показать ей один из ее самых известных фильмов.

В три часа дня Джада позвонила мне из своего дома в Студио-Сити, который был ровно в сорока четырех минутах от моего, от двери до двери.

— Детка, ты уже выдвигаешься? — спросил я.

— Минут через пятнадцать, — ответила Джада.

— Хорошо, мы тебя ждем. Люблю тебя.

«Узы братства» тогда был самым свежим ее фильмом. Это прекрасная история любви между Лирик, которую играла Джада, и Джейсоном, которого исполнял Аллен Пэйн. На шестьдесят третьей минуте того фильма есть очень откровенная сцена с участием Джады, она стала одной из самых знаменитых постельных сцен во всем афроамериканском кинематографе. Поэтому, когда Джада сказала, что выдвигается через пятнадцать минут, а потом еще сорок четыре минуты будет ехать до меня, я включил кассету с «Узами братства» и оставил Джиджи смотреть.

Пятнадцать плюс сорок четыре — это пятьдесят девять минут, и я молил комедийных богов, чтобы они ниспослали ей еще недолгую задержку в пробке или при парковке. Я все приготовил для того, чтобы мой прикол свершился.

Комедийные боги были ко мне благосклонны. Джада вошла в комнату точь-в-точь через шестьдесят три с половиной минуты. Джиджи, призывая Иисуса на помощь, смотрела на экране, как Джада и Аллен катаются по траве голыми задницами кверху, совсем в чем мать родила — даже носков на них не было.

Джада опешила. Она в ужасе посмотрела на Джиджи, затем на экран. Снова на Джиджи. Потом на меня. Опять на экран. На Джиджи. На меня.

— Джиджи, познакомься с моей новой подружкой, Джадой, — сказал я, едва не падая от смеха.

Джиджи откинулась на диване, сложила руки на груди и произнесла:

— В моей молодости людям не приходилось раздеваться, чтобы сняться в кино.

Джада выдавила печальную улыбку и неловко обнялась с Джиджи.

— Уилл, — спокойно сказала Джада. — Можно мне с тобой поговорить наедине?

— Джиджи, мы скоро вернемся, — сказал я.

Мы с Джадой уединились в спальне.

— КАКОГО. ХЕРА. ТЫ. ТУТ. УСТРОИЛ?! — шепотом заорала она.

— Детка, да это же ужасно смешно.

— ДА ЧТО ТЫ ГОВОРИШЬ?!

— Детка, это такая шутка. Все в порядке. Мы же с тобой потом поженимся, детей заведем. Будет, что всем рассказать! Да мы эту историю будем годами вспоминать! Ты ведь так познакомилась с моей бабулей. Такой она тебя запомнит навсегда! Ну смешно же?..

— НИ ХЕРА ЭТО НЕ СМЕШНО.

— Ну сегодня тебе, может, не смешно, зато…

— НИКОГДА ЭТО НЕ БУДЕТ СМЕШНО! Ты слишком много выделываешься.

— Но в жизни же самое главное — воспоминания! — ответил я. — Сейчас ты злишься, но когда перестанешь, я тебе обещаю, тебе понравится. Это все ради нас! Однажды ты будешь хохотать над этой историей.