Winner takes it all (СИ)

- Почему ты так за него впрягаешься? И тогда, на дороге, и сейчас… ты его знаешь немногим дольше меня. Тоже воспылал безумной страстью?

Она ухмыльнулась, глядя на то, как лицо Руперта заливает краска. Он даже, кажется, чуть со стула не свалился от избытка чувств.

- Дело не в этом! - заявил он возмущенно, когда возможность говорить вернулась к нему. - Просто я у мистера Кальдмеера в долгу.

- В каком смысле? - не поняла Герда. - Когда это ты умудрился?

Руперт коротко поморщился - воспоминания явно были не из тех, которые нравится ворошить лишний раз. Но отмалчиваться или увиливать он тоже не стал.

- Вы же знаете, кто он такой, - приглушенно сказал он, чуть наклоняясь вперед, точно рассказывал секрет; Герда тоже подвинулась ближе, чтобы ни слова не упускать. - Не думали, почему он дал себя подстрелить?

Последние слова он произнес с едкой усмешкой, которая в его голосе казалась чужой, но объяснила Герде едва ли не все. На самом деле, от Кальдмеера стоило ожидать чего-то подобного.

- Мы остановились на заправке, и на нас напали четверо, - объяснил Руперт, хотя Вальдес и так-то, в общем, было все ясно. - Мистер Кальдмеер, я думаю, перестрелял бы их всех и не чихнул… если бы был один.

…- Эй, ты!

Очень сложно думать связно, когда тебя держат так крепко, что начинаешь слышать треск собственных костей, а к виску прижимают противно нагревшееся дуло. Руперта схватили, когда он метнулся к машине, помня, что там оставалось еще какое-то оружие - схватили глупо, как ребенка, и теперь ему оставалось только слабо дергаться и часто, шумно дышать, лихорадочно наблюдая за тем, как шевелится что-то за прилавком, где спрятался от выстрелов его молчаливый спутник. Одному из тех, кто напал на них, мистер Кальдмеер прострелил брюхо, и теперь тот валялся на полу, с монотонным воем зажимая руками рану - ему это не помогало, кровь сочилась между пальцев, и красная лужа, чем-то похожая на паука, расползалась под ним все шире и шире. Остальные трое, увы, были настороже, и один из них держал Руперта.

- Бросай пушку! - рявкнул он. - Или я пацану мозги вышибу!

Глупо, как же глупо. “Настоящий профессионал”, - говорила бабушка во время их последнего с Рупертом телефонного разговора, а она помнит еще времена сухого закона, она не стала бы бросаться такими словами. Он никогда не позволит чему бы то ни было помешать ему выполнить задание, и если это плохо кончится для одного отдельно взятого студента - ну что ж, тот сам виноват. Руперт прекрасно знал все это, знал и то, что не будет просить и умолять, но ему до дрожи не хотелось верить, что для него все закончится именно так.

- Бросай пушку, кому говорю!

За прилавком было тихо, и Руперт чуть не рассмеялся. Идиоты, не знают, с кем им пришлось столкнуться. Они ведь даже не напарники - у Кальдмеера, если верить бабушке, напарников вовсе никогда не было. Да и ради них он не стал бы изменять себе.

- Считаю до трех! Один…

Ужас перед неизбежным становился все сильнее, сколько бы Руперт не пытался его сдержать, и он до крови прикусил щеку, чтобы не начать позорно орать. Он снова рванулся - не думая, что сможет освободиться, просто надеясь на то, что его наконец прикончат и перестанут мучить ожиданием, - но выстрела не последовало. Последовал тяжелый стук, как будто на пол упало что-то металлическое - опустив взгляд, Руперт увидел, что между ним и прилавком теперь лежит пистолет.

Не может быть.

Поднимаясь из-за прилавка, Кальдмеер имел вид равнодушный и почти светский, точно ему не грозила опасность, точно не он был только что вынужден бросить оружие из-за…

- Вам не нужно обвинение в двойном убийстве, - сказал он, обводя нападавших холодным взглядом; на Руперта он не взглянул, и это было хорошо, ибо в таком случае тот умер бы от стыда. - Забирайте машину. И разойдемся на этом.

- Хорош, - сказал тот, кто держал Руперта. - Только ты тоже с нами проедешься. И он.

Раздался еще один выстрел. Кальдмеер пошатнулся, не издал ни единого звука, но инстинктивно схватился за плечо, куда пришлась пуля. Рукав его пиджака стремительно наливался красным, красными становились и пальцы.

- Да, парень, - сказала Герда с сочувствием. - Ты, я вижу, попал.

С такими вещами и впрямь было лучше не шутить. Альмейда много лет не мог расплатиться с Гердой, что, должно быть, вредило его самолюбию даже больше, чем вынужденная необходимость пойти Готфриду на уступки. Вальдес могла только подозревать, какой силы облегчение ощутил Раймонд, освободившись от своего долга; а Руперту, пожалуй, повезло - ему не пришлось ждать подходящей возможности десяток с лишним лет.

Парень продолжал смотреть на нее упрямо - наверное, думал, что она будет его отговаривать, - но она только улыбнулась, демонстрируя полное согласие с его намерениями, и спросила:

- Ты был раньше в этом клубе? - дождавшись согласного кивка, она продолжила. - Помнишь, как там все устроено?