Wo alle Strassen enden (СИ)

Потом говорить принялся один из мужчин — высокий, с крупными чертами лица и ослепительной белоснежной улыбкой. Глаза его при этом оставались холоднее льда, и Готтфрид подумал было, что этот человек, должно быть, настоящая акула: острозубый, крупный, он стоял напротив Вальтрауд и говорил ей что-то, и Готтфрид подумал о том, что не хотел бы теперь очутиться на ее месте. Но Вальтрауд, точно истинная валькирия, повела плечами и что-то ответила, а потом повернулась к Алоизу и принялась что-то объяснять. Тут же в игру вступила женщина в мужском костюме. У нее было мрачное жесткое лицо, а огромные очки в роговой оправе и короткие завитые русые волосы делали ее похожей на сову.

— …Можете! — сквозь писк издалека до Готтфрида долетел крик Вальтрауд. Впервые на памяти Готтфрида на ее холеном лице отразился настоящий страх.

Он принялся тереть уши, размазывая по лицу кровь. Присутствовать при том, как вершится история, но не слышать самого главного было настоящей пыткой.

Сова усмехнулась и что-то проговорила.

— …Есть… границей! — донесся до Готтрифда голос Алоиза. — Узнают…

— …Достаточно! — рявкнул мужчина-акула. — Бомба!.. Не захоронили… — он, судя по всему, обратился к сове.

Еще двое молча наблюдали. Сова достала папиросу и закурила. А потом рассмеялась мужчине-акуле в лицо.

— …Не верю! — прокричал акула Алоизу. — Таких размеров! Блеф!

В ответ Алоиз покачал головой, что-то произнес, а после — видимо, в доказательство собственных слов — вытащил из кармана два совершенно микроскопических динамика.

— …Как?! — снова донесся до Готтфрида возглас акулы.

— …Не блеф, — проговорила Вальтрауд.

Готтфрид напрягся изо всех сил — писк в ушах сменился звоном, но слова стали слышаться немного разборчивее. Хотя все равно он разбирал лишь очень громкие возгласы.

— …Ваш порядок! — прокричал акула. — Тоталитаризм!

— Не начинайте, — скривилась сова.

Она сказала это вроде бы не так уж и громко, но ее слова Готтфрид расслышал полностью — да что там, расслышал — прочувствовал.

— …Не должно! — акула тыкал пальцем в Вальтрауд.

Та стояла и ухитрялась смотреть на него сверху вниз с нескрываемым презрением.

— …Новый состав! Новые представители… Империи! — разорялся он.

— Протестую! — прогрохотал мужчина, до этого молчаливо наблюдавший за всей это вакханалией. — НКВД… отношения… к гибели… Штокера.

— Это наша оппозиция, — подал голос Тило. Его Готтфрид расслышал хорошо — он стоял совсем рядом. — Зараженные и мутанты. Они подняли восстание. Херру Штокеру просто не повезло.

— Вы допустили, чтобы пострадал один из Хранителей Равновесия, — сова подошла поближе и уставилась на всю незваную компанию сквозь толстые стекла очков. — Этот, — она указала пальцем на Готтфрида. — Это тот ученый, с пушкой?

Готтфрид замер. Он только теперь понял, что слышит все, хотя и нечетко, будто бы из-за стены. Он обреченно кивнул.

— Ликвидируйте его, — пожала плечами сова.

— Чтобы весь мир узнал о том, кто такие Хранители Равновесия? — рявкнул Алоиз неожиданно близко и громко. — Чтобы наш и ваш фюрер узнали о том, какую информацию вы им приносите? Что вы держите их в бетонных бункерах вовсе не из-за ситуации на поверхности? И что осталось куда больше населения, чем вы им рассказываете? Я это легко устрою, если хоть один волос упадет с головы Готтфрида Веберна!

Готтфрид почувствовал, как к горлу подступает предательский ком.

— Следи за языком, юноша! — гаркнул молчаливый. — Это у вас… фюрер, — выплюнул он. — А у нас — генеральный секретарь!

— Велика разница! — с нескрываемым пренебрежением выплюнул Алоиз. — НКВД, гестапо… Я достаточно слышал!

— Ваши условия? — сова поправила очки.

— Вы прекращаете врать народу! — выпалил Алоиз.

Готтфрид, словно в замедленной съемке увидел, как вытянулись лица всех пятерых. И услышал, как надтреснуто рассмеялся Тило.

— Все остается как есть, — отчеканил он. — Вы вводите в ложу Хранителей от Арийской Империи нового члена. Можно одного из этих, — он ткнул дулом автомата в Готтфрида, Алоиза и Марию. — Контуженного не советую — он неисправимый идеалист.

— Я требую отставки миссис Штайнбреннер! — выкрикнул акула.

Вальтрауд вздернула подбородок и скрестила руки на груди.

— Я против, — веско сказал молчаливый. — Товарищ Мещерякова, товарищ Ларсен, ваши мнения?

Женщина в вечернем платье поджала губы и бросила быстрый взгляд на мужчину-акулу и что-то тихо произнесла. Судя по тому, как побагровел акула, она не согласилась с ним. Сова тоже что-то проговорила, но Готтфрид не расслышал. Вальтрауд торжествующе улыбнулась.

— Если у вас неразрешимые противоречия, товарищ, — он скривился, — Дженкинс, введите преемника в ложу Хранителей преждевременно и освободите место. Товарищ Штайнбреннер, — он кивнул Вальтрауд. — Что происходит в Берлине? Ситуация под контролем?

Тило снова рассмеялся:

— Если вы сейчас прекратите грызться и спустите приказ о переговорах, возможно, удастся избежать переворота. Против мутантов ваши экспериментальные силовые щиты не помогут.