Wo alle Strassen enden (СИ)

— Знаете, наши отцы как-то находили общий язык и разработали вместе то, что спасло жизни тысячам людей. И нам с вами в том числе, — Готтфрид снова проглотил попытку его задеть.

— Если бы не ваш отец… — Айзенбаум вскочил, оперся ладонями о стол и угрожающе навис над Готтфридом. — Он отравил разум моего отца ядом пацифистских и антиарийских идей! Он всегда болел за народ тогда еще Германии, и ересь вашего отца вскружила ему голову! Не свяжись он с Фридрихом Веберном, он бы не поехал тогда в Швейцарию! Он остался бы жив!

Голос Айзенбаума задрожал.

— Вы ненавидите меня не потому, что я отдал предпочтение Агнете, — покачал головой Готтфрид. — Вы ненавидите меня только за то, что я — сын Фридриха Веберна…

— Заткнитесь, — скривился Айзенбаум. — Не говорите ничего о том, о чем не знаете! Рассказать вам, сколько раз я просил хауптберайхсляйтера Малера перевести меня в любую другую рабочую группу? Но он вбил себе в голову… — Айзенбаум махнул рукой и принялся ходить по кабинету Готтфрида туда-сюда.

— Послушайте, мы ни за что уже не изменим прошлого, — Готтфрид развел руками. — Мы можем только исправно нести нашу службу в настоящем.

— Вы? Вы?! — лицо Айзенбаума пошло красными пятнами. — Вы и исправная служба? Не смешите меня! Алкоголик, дебошир, потаскун и восторженный идиот! Вот вы кто!

— Да при чем тут я?! — вспылил Готтфрид. — У вас есть студент, Отто.

— Разгильдяй и балбес! — припечатал Айзенбаум.

— Зря вы так, — горько проговорил Готтфрид. — У него светлая голова. Он немного ребенок…

— Который смотрит вам в рот и считает, что быть таким как вы — здорово!

— Да при чем здесь я?! — Готтфрид стукнул ладонью по столу. — Вы послушайте себя, ну! Умный человек, ученый, а не в состоянии преодолеть собственной антипатии к какому-то, по вашим же словам, жалкому идиоту! И чего вы тогда сами стоите, а? Чего стоят ваши знания и навыки!

— Вы еще пожалеете, херр арбайтсляйтер, — сверкнул глазами Айзенбаум. — Вы еще получите свое, когда ваша драгоценная Агнета отправится в Центр Арийского Материнства, чтобы подмывать там задницы и менять пеленки! И кто останется с вами? Ваш дружок Алоиз? Он инженер. Студенты, которые шагу сами ступить не могут? Вы своими руками лишили себя союзников, поставив на ненадежную фигуру!

— Агнета умна, — возразил Готтфрид.

— К ее уму прилагается женская функция, — парировал Айзенбаум. — Она ненадежна. Впрочем, что это я вас предостерегаю.

— Вольфганг, — Готтфрид вздохнул. — Наша команда…

— Команда? — эхом отозвался Айзенбаум. — Вы понятия не имеете о работе в команде. И однажды насладитесь последствиями этого сполна.

Айзенбаум вышел, громко хлопнув дверью. Готтфрид бессильно опустился в кресло и обхватил голову руками. Ему не просто не удалось выправить ситуацию — он только все испортил. Он не понимал, почему Айзенбаум не хотел его услышать, он был точно упертый осел: твердил одно и то же о нем да о его отце, и даже полслова не сказал о пушке! А ведь его рекомендовали как блестящего ученого! Прав был Малер. Видимо, Айзенбаума настолько задевала необходимость работать бок о бок с ним, а ситуация с Агнетой стала последней каплей.

Готтфрид так задумался, что не услышал стука в дверь. Лишь когда в его кабинет сунулась голова Алоиза, он пригласительно махнул рукой.

— Что ты сделал с Айзенбаумом? Он вылетел из твоего кабинета так, будто ты поджег ему зад, — Алоиз прошел и сел напротив Готтфрида. — Да и орал он тут, как резаная свинья.

— Раз ты все слышал, зачем спрашиваешь? — хмуро отозвался Готтфрид.

— Слов слышно не было, — пояснил Алоиз. — Так что стряслось?

— В его системе ценностей сын отвечает за отца.

— Но, — Алоиз непонимающе покачал головой, — ваши родители же дружили и работали вместе?

— Айзенбаум убежден, что мой отец свел его отца в могилу, — Готтфрид откинулся на спинку кресла. — Алоиз… Он просто ненавидит меня. Понимаешь?

— Это чушь! — вскинулся Алоиз. — Ну что за гребаная чушь?! Он здесь не в песочек играет, ну! Взрослые мужики.

— Вот и я так думал. Помнишь, я с самого начала говорил, что он работает по бумажкам? Ну, от забора и до обеда? Вот и сейчас так же.

— Ну так пропиши ему новые должностные обязанности, — пожал плечами Алоиз. — А там пусть хоть лопнет со злости.

— Знаешь… А ведь он прав кое в чем.

Готтфрид замолчал. Было чертовски горько и обидно.

— Да в чем он прав-то? — Алоиз стиснул зубы.

— Хреновый из меня руководитель. И хреново я работаю в команде. Сам посуди! — он выставил руку вперед, увидев, что Алоиз собирался его перебить. — Я не вынес на общее обсуждение идею с реорганизацией отдела, когда заметил потенциал Агнеты. Я мало времени уделял остальным. Вон, с Отто…