Wonderful Life. Размышления о том, как найти смысл жизни

Я отец трех малышей (на момент написания этой книги двух, пяти и семи лет), и мне не нужно далеко ходить, чтобы увидеть, какие из моментов моей повседневной жизни наиболее значимы: приходить домой после работы, сажать на колени самого младшего, поучаствовать в какой-нибудь шутливой драке с пятилетним, погрузиться в какой-то интересный или даже удивительно интеллектуальный разговор с моим семилетним сыном. Подобные моменты полны интимности, заботы и тепла и, разумеется, наполнены смыслом. Это и те моменты близости, которые я делю со своей супругой, когда дети не требуют к себе внимания и мы можем взглянуть в глаза друг другу и вновь почувствовать, что да, это тот самый человек, которого я полюбил когда-то. Рискуя показаться сентиментальным, я могу продолжить этот список: старые друзья, коллеги, мои родители, братья и сестры, моя большая семья, включающая всех родственников. Я думаю, что подобный список есть и у вас.

В современном мире, к счастью, есть множество возможностей для человека создать близкие отношения и связи и без создания семьи. Группа моих друзей, например, решивших не заводить детей, вместо этого живут коммуной с другими своими единомышленниками. А несколько ребят из моей футбольной команды почувствовали себя настолько связанными с этим спортивным сообществом, что даже набили себе тату с девизом команды. Некоторые мои коллеги посвящают свое время, страсть, энергию и ресурсы волонтерству, участвуют в различных мероприятиях в своем районе и стремятся сделать его более социально активным и сплоченным. Прелесть нашего современного мира состоит в том, что у нас есть свобода выбора, какие именно источники жизненного смысла наиболее согласуются для нас с нашей жизнью. К сожалению, как и со многим в современном мире, это одновременно и благо, и проклятие.

Существует ли эрозия общинности в современных западных странах?

«Никто не может жить счастливо, если он рассматривает себя как единоличное существо и все превращает в вопрос собственной выгоды; нужно жить для ближнего так, как если бы ты жил для себя»[190].

Сенека, 65 г. н. э.

Однажды я посетил Ориноко и за ту неделю, что был там, смог мельком понаблюдать за тем укладом жизни, который почти совсем забыт суматошным, урбанистическим современным миром: небольшая деревенька на две тысячи жителей на восточном побережье Никарагуа, до которой можно добраться только на лодке. Чувство общности и замедленный темп жизни чувствовались сразу. В первый же вечер я подружился с одним местным жителем и прошелся с ним по деревне; казалось, что каждый четвертый встречный был ему кузеном. И каждый раз мы останавливались, чтобы поговорить, поскольку никто никуда не спешил. Эта небольшая деревня была всем его миром: он здесь родился, всю свою жизнь он знал этих людей и, скорее всего, здесь и состарится, и умрет, и будет похоронен в той же могиле, что и его родители, и предки. Чем больше времени я проводил в этой деревне, тем больше чувствовал, что жить так естественно по сравнению с тем суматошным, урбанистическим, разрозненным, проектно-ориентированным образом жизни, который ждал меня дома.

Безусловно, возникает искушение объявить жизнь на этом острове раем. Как сторонний наблюдатель и иностранец, я не мог, конечно, видеть повседневных драм, межличностных разборок и различных неприятностей, которые наверняка там были. Например, болезнь на острове могла тут же перерасти в трагедию, поскольку там не было того уровня медицинских услуг, к которому мы привыкли на Западе. И все же я не мог не восхищаться и не завидовать их прочным социальным связям. Жители деревни были постоянно окружены людьми, которых они знали на протяжении многих лет; их семьи, их друзья – все были в шаговой доступности друг от друга, и с течением дней лицо каждого встречного уже казалось знакомым.

Большую часть истории люди жили как жители Ориноко. Племена охотников и собирателей были сплоченными родственными общинами. В земледельческих обществах люди обычно обитали в пределах одной общины с рождения до смерти. По сравнению с ними современные западные люди лишены корней и обособлены. Большая семья, состоящая из нескольких поколений, уступила место нуклеарной, при которой родственники могут жить за тысячи километров друг от друга. Наши «ближайшие» родственники фактически не так уж близки к нам.