XVII. Грязь, кровь и вино!

– Вот ведь паршивец! Я, несомненно, хочу видеть этого человека, пусть даже после этой встречи ему отсекут голову! Но все это весьма любопытно! – Король глубоко задумался. Ришелье ему не мешал, полагая, что к некоторым выводам Его Величество должен прийти самостоятельно. – Значит ли это, что сия история имеет совсем иной подтекст? И что мы имеем дело не с банальным грабежом и убийствами, а с делом политическим?

– Несомненно, Ваше Величество, вы правы, как и всегда! – Кардинал глубоко поклонился. – Только ваш ум столь легко мог разгадать эту тайну, над которой мы бьемся уже который день подряд.

– Это потому, что я много читаю и тренирую свой ум, – слегка самодовольно ответил Людовик. Он был падок на лесть, даже столь грубую. – Вы тоже читайте больше, мой вам совет!

– Непременно ему последую!

Кардинал вспомнил те горы документов, которые он каждый день вынужден был изучать по многу часов кряду, и тяжело вздохнул.

– Так-так-так, значит, говорите, это был наш беглец де Брас. Но, по крайней мере, в этот раз он был на стороне закона и помог уничтожить шайку убийц. И, тем не менее, мы его казним. А кто был тот второй с де Брасом?

– Мы еще выясняем его имя. Но в доме найдены тела еще двух человек, вероятно, прибывших с де Брасом. Их мы опознали. Это люди из свиты вашего брата.

– Люди Гастона? Черт подери, я так и знал, что он тут при деле! Я чувствую, он что-то затевает… это все неспроста! Они вечно интригуют с маман против меня, мне это так надоело. Сделайте с этим что-нибудь! Мы должны узнать все их планы, вы слышите меня!

– Скоро вы все узнаете, Ваше Величество, я делаю все для этого возможное!

– В прошлый раз я давал вам неделю, чтобы найти де Браса, но вы не справились. Сейчас я даю вам три дня! После этого потребую полного отчета! Вы слышите, у вас всего три дня!

Кардинал вновь тяжело вздохнул, с видимым усилием встал на ноги, и поклонился еще раз.

– Через три дня вы будете знать все, Ваше Величество. Я обещаю!

* * *

Ночь прошла тяжело. У меня поднялась высокая температура, все тело горело огнем и ничего не помогало. Я чувствовал, что меня оборачивали в мокрые полотенца, постоянно обтирали лицо, давали пить какие-то горькие настойки, но я все равно бредил, метался в жару и приходил временами в сознание лишь на пару минут, чтобы попросить парацетамол, выматериться и вновь провалиться в беспамятство.

– Ты же опытный человек, профи, чего артачишься? – Крупный мужчина с породистым лицом недоуменно смотрел на меня, я же безразлично глазел в окно на зимний город, ярко украшенный к Новому Году, и спешащих по своим делам людей. Мы сидели в просторной машине на заднем сиденье и беседовали. Точнее, говорил он, а я слушал. – Сделай, как он просит, и десять миллионов евро поступят на твой счет в тот же день!

– Что мне евро, когда кругом санкции?

– Издеваешься? У тебя столько личин, деньги переведут на любой из твоих зарубежных счетов, только скажи, на какой именно.

– Скучно там, за границей, холодно опять же, и народ унылый. Тоска.

– Знаешь, что? – Мужчина начал раздражаться. – Дело твое. Это был последний разговор, последнее предложение. Дальше решай свои проблемы сам.

– Я всегда решаю свои проблемы сам…

Опять я провалился в воспоминания о своей прошлой жизни. И опять мало что понял из тех отрывков, что пробивались через барьер заблокированной памяти. Финал этой истории я уже видел – там меня застрелили прямо в голову. Теперь мне демонстрировали, так сказать, предысторию. Но я даже имени своего вспомнить не мог, ни одного близкого лица не помнил. Пустота.

– Вы слишком нагло посмотрели на меня, будьте любезны объясниться!

– Что вы говорите? Я смотрел вовсе не на вас, а вон на ту прелестную девушку, продающую цветы. Вам довольно такого объяснения?

– Это даже хуже. Значит, вы смотрели сквозь меня!

– Я смотрел мимо вас, это иное. Но если вы настаиваете…