You are not alone, brother (СИ)

– Плохо врешь, брат, – Локи зябко обхватил себя руками, – ты все равно ничего не найдешь, даже если прочтешь все книги, что есть в библиотеке. То, что у меня, невозможно вылечить. Это ведь даже не болезнь.

А еще маг стал мерзнуть. Кончики пальцев, кожа вокруг глаз синели, покрывались инеем, зрачки краснели, и это смотрелось вдвойне жутко, потому что радужка глаза оставалась зеленой. В такие моменты трикстер отворачивался к стене и прятал руки под подушку, не разрешая брату даже сидеть рядом. Тору оставалось только опускаться на пол перед кроватью и ждать, когда Лофт повернется к нему изможденным лицом, с черными синяками под глазами и попросит пить.

А по ночам…

Ночью начиналось самое страшное. Во тьме к Локи приходили кошмары. Он выгибался на постели, корчился от несуществующей боли. С губ вперемешку с кровью срывались болезненные крики и имя Тора. Тогда Бог Грома прижимал младшего к постели, пытаясь вернуть в реальность и удавалось это с каждым разом все хуже.

Но эта ночь стала апогеем. Самым страшным, наверное, что пришлось пережить Тору, после того, как он увидел брата, висящего в центре ледяной клетки, со стекающей по ногам смешанной со спермой кровью. И одновременно, прекрасным.

Начиналось все почти как обычно: Локи лежал без движения, прижав худые руки к груди и закусив губу. Похоже, ему просто было больно. Что-то внутри него сбоило, не желало верно работать.

Тор прилег рядом, намереваясь поспать несколько часов, чтобы, когда Локи будет совсем плохо – иметь хотя бы немного сил.

И едва он закрыл глаза, трикстер дернулся куда-то в сторону, с криком полным ужаса. Такого от него Тор не слышал ни разу.

Громовержец резко прижал брата к себе, не давая двигаться. Потому что по опыту знал, что если Бога Безумия сейчас не держать, то он может серьезно пораниться, упасть с постели или что-то еще, тому подобное.

Локи, похоже, плохо понимал, что происходит вокруг. В его глазах смешался неконтролируемый ужас, ярость… Зелень в них исчезла и теперь на Тора смотрели красные светящиеся глаза йотуна, кожа вокруг них посинела, и на бледном лице мага это выглядело поистине страшно.

– Локи! – Бог Грома перехватил его за подбородок и заставил себя заглянуть в жуткие глаза брата, – очнись! Что происходит?!

Трикстер больно вцепился побелевшими от напряжения пальцами с неровно обкусанными ногтями в предплечья громовержца и хрипло прошептал, задыхаясь:

– Тор, он там… Он пришел... Он пришел за мной!

– Кто? – успокаивать брата и говорить, что тут никого нет было бессмысленно, и Тору оставалось только слушать и задавать вопросы,– кто пришел?

– Бюлейст! – с ненавистью и страхом выговорил Локи, вжимаясь в брата, – он… он трахнет меня?

– Локи, нет, – Тор тяжело сглатывает и опрокидывает брата на спину, – он не тронет тебя, потому что я рядом, слышишь? Смотри на меня, Локи. Только на меня. И тогда он исчезнет.

И вдруг Локи целует его. Слабо, потому что онемевшие губы не слушаются, но настойчиво. Судорожно тянет на себя, заставляя оказаться сверху. И сбивчиво шепчет:

– Тор… Я хочу, чтобы он увидел, что ты со мной! Ты должен, Тор! Я хочу тебя сейчас…

И испуганно косится куда-то в левый угол комнаты. Его худое тело начинает бить дрожь, трикстер глухо кашляет, не успев зажать рот ладонью. На лицо Бога Грома летят холодные красные капли, заставляя зажмуриться и чуть отстраниться.

– Боги! – Тор чувствует предательское напряжение, любое прикосновение Локи его заводит, даже такое, – как ты себе это представляешь?! Ты же… ты слишком слаб!

И Локи хрипло безумно смеется, закидывая голову на подушки:

– Ты идиот, братец! Идиот! Я скоро умру! Меня не будет! Или ты думаешь, что все наладится, глупец? Помоги мне, прошу! Хотя бы потому что я твой брат и мне это нужно!

Бог Грома сжимает холодные руки брата и шепчет:

– Локи, я не могу, братишка… Тебе будет тяжело, больно… Это будет неправильно!

– Все неправильно! – истерично кричит Локи, судорожно дергаясь, – неправильно, то, что я сейчас вижу этого ублюдка, понимаю, что это глюк и все равно вижу! Неправильно то, что ты меня хочешь, даже когда я в таком состоянии! Я отвратителен! Думаешь, я не знаю, как выгляжу?! И ты меня хочешь! Неправильно то, что ты сказал, что любишь меня и то, что мы переспали! И то, что я хочу тебя сейчас – тоже неправильно! Я сдохну, Тор!!! Сколько раз я могу тебе это повторять?! Все это…

И Тор сдается, впивается в потрескавшиеся, обметанные губы, затыкая истеричный поток слов. Целует, чувствуя железистый вкус крови, ощущая как Локи подается к нему, слабо обхватывает руками.

– Тебе придется все сделать самому… – выдыхает маг, прикрывая глаза.

И Тора охватывает щемящее чувство нежности, перемешанное с дикой, неконтролируемой страстью. Он хочет, чтобы брату было хорошо. Чтобы ушла боль, жуткие видения… Чтобы остался только он.

Бог Грома целует напряженную шею, согревает дыханием бьющуюся венку, чуть прикусывает тонкую кожу. Спускается губами по впалому животу мага, оставляя горячие влажные поцелуи на каждом шраме.