You are not alone, brother (СИ)

– Это ведь… С каких пор ты, Один, верховный Бог, подчиняешься пожеланиям, – это слово Тор выделяет, – йотунхеймского ублюдка?! Может ты и сам продался?! Может, он... – Бог Грома не знал, как выразить ненависть к отцу, как передать все что чувствует.

– Все правильно, – вдруг тихо, но жестко говорит трикстер, прерывая истерику брата и тем, спасая его от скандала, – это сработает. Если бы я принимал решение, я бы принял именно такое.

Тор беспомощно сморит то на отца, то на брата.

– Но он же болен! – выговаривает громовержец. – Посмотри, в каком он состоянии!

– Он скоро умрет, – равнодушно отвечает Всеотец, видимо решивший пропустить срыв сына мимо ушей, – пусть хотя бы остаток его никчемной жизни послужит на пользу стране. Тем более, это спасет тебя от обвинения в смерти аса.

– Я не позволю, чтобы моего брата так унижали! – выкрикивает Тор, сжимая кулаки, – ты не посмеешь так поступить с ним, Всеотец!

– Не смей перечить мне, наследник! – Один холодно смотрит на сына. – Иначе я изгоню тебя навсегда, а этого предателя отдам Йотунхейму. Это будет гораздо более выгодное решение для государства.

Локи кривит губы в улыбке и смотрит брату в глаза. В его взгляде какое-то нечитаемое выражение. Смесь боли, страха, гордости, злобы… Жуткий коктейль.

И Тор отворачивается к отцу, потому что не может смотреть на младшего.

– Через двадцать минут придут воины, – бросает Всеотец, поворачиваясь к выходу, – надень на него что-нибудь.

Едва Один покидает спальню, Локи откидывает одеяло и пытается подняться. Тело плохо слушается и он едва не падает, но вовремя успевает схватиться за спинку кровати. Пальцы до боли вцепляются в дерево.

Трикстер зацепляет со стула рубашку и накидывает на плечи. Грязная темная ткань неприятно царапает кожу. Похоже, вещь пропитана кровью. И пусть. Какая теперь разница?

А Тор стоит, не двигаясь, и смотрит на ломаные движения брата. На его худые ключицы, на выпирающие ребра, на тазовые косточки, на полузажившие шрамы. И ему хочется схватить брата и унести. Все равно куда. Главное – далеко отсюда. Туда, где он не будет страдать.

– Не смотри так, – глухо говорит трикстер, – это лишнее.

Тор глотает слезы и усаживает младшего на кровать. Он сам оденет его.

Двадцать минут проходят неожиданно быстро. Хотя, может за Локи просто пришли раньше.

Трикстер гордо вскидывает голову и поднимается навстречу конвою, не позволяя себе даже болезненного выдоха. В его движениях больше нет неуверенности. Наоборот, что-то резкое, почти безумное.

Щелкают наручники, и Бог Безумия чуть морщится. Оборачивается к брату и беззвучно что-то произносит. Но Тор и так знает, что говорит брат. И от этого – ему еще паршивей.

Глава 18. "Наказание".

На площади целая толпа. Смех, грубая брань, вонь немытых тел… Собрался весь город. Посмотреть на позорное наказание одного из самых высокопоставленных лиц Асгарда и одного из самых скандальных. Предатель. Йотун-полукровка. И как оказалось – еще и убийца.

Руки трикстера вздергивают над головой и закрепляют в таком неудобном положении. Наручники сделаны из специального материала, чтобы пленный не смог вырваться с помощью магии. Естественно, тому, что Локи больше не может ее использовать, никто не поверил…

На помост летит мусор, слышатся глумливые выкрики, какие-то сальные замечания…

Тор смотрит на бледное лицо брата, на крепко сжатые губы, на поднятый гордо подбородок… А в глазах трикстера пустота. Холодная, безумная пустота.

Появляются Один, Фригг, с ними – толпа придворных… Воины караула… Целая процессия.

Вперед выходит глашатай и начинает зачитывать приговор. Что-то о предательстве, убийстве… Но Бог Грома почти ничего не слышит. Перед глазами жуткая картина из ледяной камеры. Кровь, стекающая по телу брата и слипшиеся, торчащие в разные стороны черные волосы.

К Богу Лжи и Безумия подходит палач. Он явно опасается пленника, поэтому приближается как-то медленно, неуверенно. В его руках поблескивает длинная острая игла.

Едва исполнитель наказания останавливается напротив трикстера, тот чуть отворачивает голову и смотрит на Тора. И улыбается.

– Локи, тебе предоставляется слово. Если ты хочешь что-то сказать – говори, – громко провозглашает Один.

Трикстер меряет взглядом Всеотца, а потом поворачивается к брату и, смотря Тору прямо в глаза, медленно выговаривает:

– Терпеть наказание гораздо больнее тогда, когда не знаешь, заслужил ли его. Я заслужил. Наказание всегда находит того, кому оно предназначено.

И в теле Бога Грома будто срабатывает спусковой механизм. Мгновение – и он оказывается на помосте. Отшвыривает палача, выхватив из его пальцев иглу, и выкрикивает:

– Я сделаю это сам! По праву наследника трона!

И игнорируя восторженные крики толпы, поворачивается к магу, смотрит в изумрудные удивленные глаза:

– Прости… Я просто хочу, чтобы тебе было не так больно.

Пусть Локи его потом ненавидит, пусть презирает… Но он, по крайней мере, испытает чуть меньше боли.

Трикстер молчит. Он тяжело дышит, на лбу скопились прозрачные капли пота… Тор стирает влагу и просит, ни на что уже не надеясь: