You love me anyway (SORORATE) (СИ)

Постель была смята и скомкана от беспокойного сна и сменяющихся ночных кошмаров, тая в себе сопящего в подушку сновидца. Он расположился на животе, подмяв под себя две большие подушки, обняв их как родных дочерей и сдавливая под своим весом. Широкая и твёрдая как скала спина подрагивала мышцами, переливаясь силой. Грузные руки, покрытые нательными рисунками игрались бицепсами, что вот-вот обещали разорваться от пульсирующих вен, бегущих голубым потоком. Весь его стан — сплошное отражение мужественности и неприклонности, а миловидное в покое и смертоносное в гневе лицо посапывало, раздувая крылья острого носа. Припухлые губы сомкнутые в молчании изредка и беззвучно присмактывали, дергая ухоженную короткую бороду, отливающую слабым блеском абрикосового масла. Под усталым веками бегали серые глаза, досматривая последний за утро сон. А тёмно-каштановые волосы засалились от укладки помадой и торчали в самые разные стороны.

За дверью скромной, но со вкусом обставленной спальни уже томилась в ожидании встречи собака — Сара, виляя хвостом и сдерживая себя от попыток расцарапать дверь. Она крутилась на месте, жалобно скулила и цокала коготками, желая разбудить хозяина и добиться его внимания. Алфи вернулся под утро и его измотанность от мирских дел не разжалобить пожалуй ни женским, ни детским, ни щенячьим плачем, увеличенными в сто крат. Соломонс сделал выбор в пользу материального много лет назад. Благодаря трудолюбию и хитрости отстроил дом, посадил в саду дерево и дал жизнь двум сыновьям. Осталось только привезти их в Лондон и вырастить по праву отцовства. Ранее ключевая перспектива Соломонса очевидно не привлекала, ведь из малого дитя не извлечешь материальную выгоду, а вот убытки можно было понести колоссальные. И кто же их будет возмещать? Если из нерадивого продавца чаем в Камдене можно вытрясти душу и пару тысяч фунтов, то из собственной плоти и крови — всё равно, что запрашивать с себя.

Но всё имеет свойство расти, меняться и интересовать. Поначалу Алфи чувствовал интерес — взглянуть на лица, узнать, как растут, здоровы ли, и всё тут. Но с каждым днем взросления детей спрос на них в душе Соломонса рос, и в один день он просто захотел получить сыновей назад. Как в детстве, он резко передумал и стал менять Луке одиночество на двух мальчиков. Но, обмениваться-то поздно, прошло пять лет! Тогда Алфи не нашёл ничего лучше, как отобрать у Луки своё и, как бонус, заполучить ещё и женщину.

На соседней половине постели дела обстояли немного лучше. Софи Айзекс проснулась ещё час назад. Она поднялась с кровати и уставилась в окно, обдуваемая свежим ветром. Чем же ещё скрасить ожидание? Она наблюдала за резвящимися в садике соседскими детишками, заливающими радостным смехом белый свет. Детвора каталась по лужайке и гулила на самые разные голоса.

— Ну, и чего тебе не спится в ночь глухую, м? — послышалось басовитое и хриплое с нотками раздражения в голосе вперемешку с шелестом простыни.

Софи мырнула в постель и протянула руки к Алфи. Тот поморщился.

— Одевайся Софи и отправляйся домой, да?

Софи села в кровати и уставилась на Алфи, что крутил в руках часы.

— Ну, Алфи! А я не могу подождать тебя здесь, пока ты вернешься? — она провела пальчиками по его груди.

Алфи сел в кровати и протёр лицо. В дверь тихо постучали.

— Мистер Соломонс, Батитс Бьянки пришёл. Ждёт внизу.

Алфи встал на ноги и схватил со спинки стула своё полотенце.

— Одевайся и марш домой, юная леди!

Софи надула губы: — Ты онанист и содомит несчастный, Алфи!

— Очень изящно сказано, — злобно расхохотался он.

Софи сощурила глаза, натягивая платье, и заявила:

— Правильно, все говорят, что ты помешан на какой-то Саре, которая свалила от тебя в Италию. Ты ей хранишь верность?

Алфи нахмурился и за руку стащил Софи с кровати и проволок через всю спальню к двери, около которой на кресле была аккуратно сложена ее одежда.

— Боишься, не узнает ли она про меня?

Алфи прихлопнул Софи по губам и она пискнула.

— Одевайся и уматывай, блять, ко всем ебеням. — Алфи схватил Софи за подбородок, — И учти: если будешь распускать язык, я просто расскажу Саре, чем занимался всю ночь.

Алфи вышел из комнаты и, спускаясь по лестнице, ощутил приступ гнева. Слухи, гуляющие по Камдену просто выводили его из себя.

Батист Бьянки протянул Алфи руку и прошёл за хозяином дома в его кабинет.

— Если бы Сара знала, что я вижусь с вами, мистер Соломонс, она оторвала бы мне голову. — заявил молодой человек, опускаясь на кресло.

— Я понимаю это, Батист, но она ведь не самка богомола, так? А ты — не самец, правда? Как она?.. — прищурившись спросил Алфи, как бы между тем и этим, — В порядке? Оправилась после смерти нелюбимого?

Батист взмолился: — О, нет. То есть внешне она почти в порядке, похудела малость, но это от нервов, переживёт. Вы же знаете её, мистер Соломонс, Сара, она более скрытная, чем наше правительство.

Алфи невольно улыбнулся. Он знал её вполне себе открытой и болтливой, порой почём зря.