You love me anyway (SORORATE) (СИ)

— Кто это сделал с тобой, пап?

Дарби запуганно зыркнул на дочь своими шокированными очами и, попытавшись разомкнуть губы, скривившиеся в презрении, шыкнул от боли.

Иса вставила своё мнение на случившиеся, промакивая лицо мужа: — Твоя проклятая привычка пьяным лезть к молодым со своими бандитскими неписанными законами, наконец-то, сыграла против тебя, старый чёрт?!

— О, мама. — взмолилась Сара, сводя края тканей. — Дай ему объясниться, ради всего святого?

Дарби с большой силой разомкнул слипшиеся и запекшиеся губы и из его уст посыпались какие-то невнятые слова, походившие на ругательства.

— Ты…по тебе с детства было видно… что ты…вертихвостка. Моя дочь…венец творения…связалась с еврейским ублюдком, и продолжила плодить его зверенышей…

Сара пыталась разобрать речь отца, прищуриваясь и склоняясь к его губам. Она поняла, что его гнев направлен на неё, видела как кривилась его мимика. Треск нитки десятого шва оповестил её об окончании процедуры и, обработав, Сара настороженно посмотрела в глаза папы.

— Еврейское…ты еврейское…

Сара нахмурила брови: — Что?

— Ты еврейское вылюдье… — выдавил из себя Дарби, прежде чем тяжелый стук в дверь оборвал девушку, которая открыла рот, чтобы спросить у отца подробности.

— Кто там? Фараоны?

Сара вскочила с дивана в гостиной и направилась к двери, бросив матери через плечо: — Это Алфи.

— Какого черта ему тут надо?! — воскликнула Иса.

— Мам, сегодня первый учебный день… Я попросила его приехать и проводить детей в школу.

Иса махнула рукой на свою забывчивость, исчезая в стенах дома, не желая сталкиваться с Алфи и его презрением.

Распахнув дверь, Сара уставилась в лицо Альфреда, который столкнувшись с ней глазами, задержавшись ровно на миг, увёл их, высматривая в прихожей своих сыновей, привычно отставив челюсть.

— Доброе утро, Алфи. — сказала она вежливо, даже нежно, стирая кровь с рук о края платья и от Алфи это не ускользнуло, когда он искоса обвел девушку и её парящий, как ему показалось, стан. Несмотря на трагедию с отцом, Сара была вежлива как ни разу за этот несчастный год и Альфред решил воспользоваться этим, чтобы сблизиться с ней в момент её слабости.

— Ага, оно самое. — Сара расступилась, приглашая Соломонса войти. — Неужели мои славные ещё в постелях? К слову, что у вас такого катастрофического случилось, что ты сама позвонила мне, м?

Пройдя в прихожую, Алфи окинул взором жилище. Сара подняла глаза на его отражение в зеркале и развела плечами от смятения, поджимая дрожащие от волнения губы.

— Вчера вечером кто-то выхолостил моего отца.

Алфи дернул головой. — М-да?

Сара кивнула. — Лицо превратили в лоскуты — полтора часа зашивала.

Прищурившись, Алфи спросил, поражаясь иронии чужой судьбы: — Ты зашивала? Сама, да?

— Да, а кто по-твоему должен? — нахмурилась она.

Поправив пальто, Алфи восхитился жизнью и её комичностью, сдерживая ухмылку. Надо же! Человек, которого он проучил нашел спасение и помощь в девушке, в собственной дочери, детей которых он жестоко бил. Это ли не злоключение судьбы?

— Не плохой домик. Это что, наследие покойного Чангретты? — заметил он, осмотревшись.

Сара покивала. — Да, он подарил мне этот дом за близнецов.

Алфи протяжно хмыкнул, проталкиваясь в гостиную: — Ладно, можешь не благодарить за эту благодать. — не удержался он.

Близнецы сидели в кухне. Дариен наспех поглощал кашу, запивая её сладким чаем, торопясь к отцу, изредка поглядывая на своё отражение, только более понурое и потерявшее всякий аппетит. Эдриен вяло макал ложку в завтрак, порой поглядывая на своего дядюшку, что угрожающе крутил в руке ножичек для масла. Мальчик нервно сглотнул, потирая сонные глаза. Он плохо спал, ему виделись кошмары, в которых фигурировал Фрэнк.

Вздохнув и потянувшись за бутербродом, Эдриен ахнул, когда дядя перехватил его руку и занёс над ней нож.

— Вспоминай все молитвы, какие знаешь, потому что до конца этого школьного дня ты не доживешь!

Эдриен испуганно молчал, смотря в разъяренное лицо Фрэнка, пока Дариен хлопал глазами, не понимая что происходит.

Алфи политично подошел к дивану, возле которого валялось множество тряпок, пропитанных джином и кровью, а также таз с мутной водой и ножницы. Дарби, накрытый пледом, выглядел мраморным, почти не живым.

— Шалом Дарби. Как ты? Жив ещё, сукин сын? — шепотом спросил Алфи, ухмыляясь и плутоватым взором обводя его зашитую физиономию.

Дарби взглянул на своего врага, старого друга, одноклассника и партнера, цедя из себя шипящую ненависть. — Пархатый жид… У тебя ещё в школе на лбу было написано… что ты выблядок, ты выблядок…

Алфи склонился, чтобы лучше расслышать Дарби и весело посмеялся, обнажая кривоватые зубы, держа руки в карманах пальто.

Внезапно, стерев улыбку, Алфи проговорил едва ли не в ухо Дарби: — Лежи теперь здесь, блять, старый ублюдок, размышляй о своих ошибках и жди того дня, когда я приду и облегчу твои страдания тем, что завалю тебя нахер.