You love me anyway (SORORATE) (СИ)

— Мы ведь не говорим с вами, мистер Соломонс, о какой-нибудь бабке-повитухе без образования, орудующей в грязной комнатушке в соседстве с клопами и тараканами? — надавливал доктор, приподнимаясь и с улыбкой отправившись в соседнее помещение, скрипнув дверью.

Через пару мгновений он звякнул об стол почковидным лотком с чистыми и отливающими инструментами. Это были муляжи, натёртые мощёной тряпочкой до блеска серебра.

Алфи, смотря на доктора, потянулся и взял один из инструментов в руку и, покрутив в пальцах, перевёл взор на благородный металл, отдраенный до скрипа и блеска.

— В таком случае, — держа в руке инструмент, спросил Алфи: — Девушка не может умереть или покалечиться?

Доктор Фарлей ухмыльнулся.

— Вероятность смертельного исхода всегда есть, мистер Соломонс, даже если бы она числилась в рядах «бывалых», — приговаривал он, перенимая из рук Алфи инструмент и отправляя его и весь лоток, над которым была рука Соломонса, с абсолютной демонстративностью в большой таз с мыльным веществом.

— Моими услугами пользуются самые влиятельные люди Лондона… Подумайте об этом на досуге, мистер Соломонс.

***

Утром четверга всю дорогу от Клеркенуэлла Сара и Алфи хранили молчание.

Нервы её были вконец расшатаны. Успокаивало лишь то, что последние дни Лука не доставал её, отправившись в Бирмингем, чтобы там разобраться с новыми непредвиденно возникшими делами.

Слежка перестала быть тотальной после её нескольких нервных срывов. Чангретта понимал, что Сара больше не соглашалась находиться рядом с ним наедине, даже на завтраки за один стол с ним не садилась, всегда пребывала с Френком, потому он и ослабил хватку.

Алфи остановился возле кабинета и пальцем указал Саре на то место, где она должна сесть, как покорная псина. Всё её женское существо восставало против того, на что её вёл Соломонс.

— Я, таки, прострелю башку каждому, кто не уследит за этой леди! — указал он на Сару, не взирая на её мрачный вид.

Алфи снял шляпу и вошёл в кабинет без стука.

— Мистер Фарлей? — приглушенно позвал он доктора, осмотрев пустой стол, сдвинул в сторону дверь и слюдяной занавес, как перед ним открылся ужасающий вид.

Через маленькую щель в двери мужчина протиснулся в жалкое подобие операционной. Подобное он видел только в полевых госпиталях, куда попадал дважды: кровавые тряпки, невыносимая духота и всё пропитано запахом медикаментов и ещё какой-то вонью, вызывающая отвращение. Алфи мог предположить, что это железо и сырость, образующие ассоциацию с запахом крови.

Привкус металла осел на губах. Как бы то ни было, запах этот проникал в самое горло, обжигая его.

Операционная была юркой, почти полностью лишенной естественного освещения, озаряемая светом ламп. Посредине стояла большая кушетка, покрытая мятой и грязной лощенкой, пропитанная кровью.

Алфи уставился на неё.

Справа на подставке стоял лоток с инструментами из обычной нержавеющей стали.

Мистер Фарлей, держа в руке инструмент, что-то сказал своему помощнику, который, вероятно, не имел образования, подолгу перебирая инструменты, сваленные в одну большую кучу на столике.

— Балбес! Таз подай! Живее! — закричал Грэг и Алфи мог подумать, что ситуация вышла из-под контроля.

Молодой ассистент уронил тяжёлый таз, местами ржавый и потемневший с годами, очевидно, принадлежащий для отходов, разбив кусок плитки.

Доктор, чертыхаясь, вместе с помощником опустил девушку, красную и заплаканную, на таз, издающую зверино-жалостливые стоны. Несчастная почувствовала как из неё что-то вывалилось.

Алфи, сглотнув ком, посмотрел на содержимое железного таза и увидел там в слизи и крови нечто схожее с человеческим младенцем.

Плечи Алфи стали подрагивать, волна отчаяния захлестнула его. В этом грязном тазу может оказаться его ребенок!

Он перевёл покрасневшие глаза на таз, где лежал плод и на испачканные кровью бедра той девушки.

Алфи был не в себе, словно замер навеки. В горле его поднималась тошнота, внутренности перевернулись, серые глаза раскрылись до невозможных размеров, рот приоткрылся, скрываемый усами.

Доктор, матерясь, попытался поднять девушку, и таз выскользнул из-под неё и всё содержимое оказалось на полу.

Алфи вздрогнул и рефлекторно попятился назад, что-то бормоча себе под нос, завороженный зрелищем. Такого он не видел даже на проклятой войне и с роду не испытывал такого ужаса, как сейчас.

Содержимое плыло по белому кафелю в его сторону густой краской, а женщина громко рыдала. Что она натворила?!

Когда Алфи очнулся от зрелища, то не сразу понял, что стоит на улице, оперевшись о стену плечом и прижимая к своей груди голову Сары. Сила, с которой он удерживал её приплюснутой к себе, могла проломить ей череп.

Алфи чувствовал себя прескверно. Сердце разрывалось от прискорбия. Где он? Что за здание, в котором он нашёл опору? С каким намерением он сюда пришёл и явил с собой Сару? Он сухо поцеловал её в макушку, обвёл нежное и извечно добродушное лицо затуманенным взглядом, и, наконец, вспомнил, где находится.