You raped my heart (СИ)

Он ее хочет. Это открытие поражает в самую грудь, бьет под дых. Нет, друг, ты просто пьян. Эрик косится на бутылку виски. Она почти пустая, как и стакан в его руке. Зачем хотеть эту сучку? Хотя… Эрик сдвигает брови. Она больно бойкая и задиристая, и язычок у нее проворный. Он бы проверил ее навыки. Он осушает бокал полностью. Трахнуть ее, выбить дурь из башки, показать, где ее место, дать понять, прочувствовать, что она не имеет право ему указывать. Никто и никогда не имел этого права.

Уилл вырисовывается из воздуха. Эрик видит, как он тянет Кристину танцевать. И девка соглашается. Смеется, кладет свои руки ему на плечи, а он прижимает ее к себе. Скользит по ее телу своими ладонями. Чуть не впечатывается в нее. Вот его рука ниже положенного, еще немного, и он пощупает ее задницу. Дешевка. Вот кто она. Явно отсасывает у него, если позволяет на людях так себя лапать. Эрик ухмыляется, когда пальцы Уилла чуть ныряют за ткань платья, а девушка тут же выдергивает его руку, возвращает на место, на спину, гораздо выше талии. Эрик фыркает. Строит из себя недотрогу. Видно же, что она — шлюха. На ней это написано крупными буквами.

«Шлюха» и ее партнер делают поворот в танце, и мужчина видит открытые руки, замечает тонкий браслет на одном из запястий. Видит, как колышется ткань на груди, собранная беспорядочными и мешковатыми волнами. Девчонка улыбается Уиллу. И Эрика это почему-то бесит. Сука довольна жизнью, когда он сам насквозь прогнил. Ну ничего, он собьет с нее спесь. Трахнет. Это уже решено. Заберется между ее сладких ножек и покажет, что не только Уилл да Четыре могут ею пользоваться. Коли давать, так давать всем. Последний глоток, и в бутылке Jack Daniel’s ничего не остается, даже на донышке.

Кристина смеется, и ее аккуратные серьги покачиваются в такт плавным движениям. Эрик пожирает ее глазами. Кажется, что в черных брюках становится тесно. Твою мать. Он сплевывает на землю под своими ногами комок слюны, прочищая рот, и возвращает взгляд обратно. Но Кристина и Уилл пропали. Эрик хмурится, и замечает хвост желтого платья, скрывшийся за дверью соседнего здания.

Эрик ухмыляется.

Девочка сама себя загнала в ловушку.

Мужчина поднимается на ноги и направляется к той самой двери. Тело съедают зуд, раздражение, похоть. Голова полна тумана, а сердце пропиталось алкоголем. Сейчас сучка получит свое. За все. За то, что существует, за то, что смотрит на мир этими большими глазищами, полными весенней зелени, за то, что родилась женщиной, такой слабой, никчемной и ненужной. Все они такие. Эрик уже представляет, как Кристина кинется в ноги умолять ничего с ней не делать, не трогать. Но ему плевать. Он хочет ее кожу и ее влагу между ног. И возьмет. Потому что Эрик всегда получает свое.

Мужчина берется за черную ручку двери и дергает на себя.

========== Глава 10 ==========

Сердце ухает в груди гулко, бьется громко, словно режет грудную клетку каждым ударом. С губ почему-то не сходит дурацкая улыбка. Она растягивает рот в линию, приподнимает его кончики, и на лице Кристины читается одуряющее счастье. Она улыбается как дурочка. Пустоголовая и наивная. Трясет своими волосами, ощущая, как выбившиеся из прически пряди ласково скользят по ее шее и щекам. Заправляет одну за ухо, забирая тонкими пальцами. И почему праздник Пяти Фракций стал вызывать у нее раздражение? Ведь некогда она любила его.

Глупая. Ты, Кристина, глупая.

Сегодня все было чудесно, просто волшебно. Еще с самого утра начались поспешные сборы. Даже Трис ходила без кислого выражения на лице, как это часто бывало, когда ей было необходимо мучить себя высокими каблуками, тесными платьями, краской на лице и шпильками в волосах. Видимо, подруга с утра умудрилась встретиться с Четыре. Он на нее влияет, определенно, благотворно. И Кристина готова сбагривать ему Трис каждый раз, когда ее лицо прорезает знакомая складка негодования, а губы упрямо поджимаются. Четыре, видимо, обладает особой магией, но подруга с ним не умеет вешать нос. Кристина улыбается. Она знает, что это за магия. Этой магией зовется любовь. Пусть пафосно и затерто звучит. Пусть. Просто в случае Трис и Четыре это истина, что незыблема.

Кристина разминает шею, слыша, как хрустят позвонки. Она рада за подругу. Очень. Но что-то она слишком много думает о ее счастье. Своего-то нет. Девушка готова хмыкнуть от таких мыслей. Она толкает одну из дверей в длинном коридоре здания, в которое она зашла несколько минут назад. Дверь открывает ее взгляду очередную комнату, и Кристина, не сдерживаясь, закатывает глаза. Лучше сосредоточиться на поиске уборной, чем думать о том, как все хреново в личной жизни. Ей шестнадцать, почти семнадцать. И это естественно — хотеть встречаться, интересоваться парнями, стремиться к этому. Кристина морщит нос. В моменты таких мыслей она почему-то каждый раз ощущает себя несерьезной и недалекой девицей. Это глупо.