You raped my heart (СИ)

Так они и сидят в тишине, слушая чью-то беззаботную болтовню сзади, сосредоточенное пережевывание скудной пищи впереди, голоса и шум ботинок, чей-то вскрик и просьбу успокоиться. Трис не хочет больше говорить о Кристине с Юраем. Ему неприятно, и Приор трогает мутное чувство. Кристина — дурочка. Она явно нравится парню, но вместо этого она сидит с Эриком.

Эрик.

Трис хмурит брови. Что между ним и ее подругой происходит? Она видит, замечает, как ведет себя с ним Кристина, как тянется к нему, какие взгляды бросает, как легко стала к нему обращаться, как часто стали пересекаться их пути. И он, вроде, не рычит так больше на нее. Смотрит все исподлобья, но что-то изменилось. Трис тревожно. Она не может понять, какую игру ведет подруга, и во что играет сам Эрик. Трис знает, что боится за Кристину. Она лезет в пасть дикого зверя, неприрученного и скалящегося. Разве это может закончиться хорошо? Трис Приор волнуется, но ничего не может с этим поделать. В конце концов, Эрик — это выбор Кристины. Жаль, что никто из ее друзей пока не может с этим мириться. Сама Трис понятия не имеет, как относиться к тем разительным переменам, которые происходят с ее подругой. Как относиться к самому Эрику, человеку опасному и непредсказуемому.

Весь день проходит в тренировках. Трис бьет грушу, пока ее костяшки не начинают болезненно саднить. Тобиас повторяет, что у нее слишком слабые мышцы рук. И все последние дни девушка изводит себя тренировками, стараясь укрепить плечевые мышцы. Груша, отжимания, броски тяжелых дисков, стрельба, метание ножей. Последнее она делает с видимым наслаждение и удовольствием.

Вечер наступает неожиданно и быстро. Приор разминает напряженные руки. Мышцы дрожат и вибрируют под кожей, и у девушки никак не получается расслабить их должным образом. Она улыбается, думая о том, как сейчас поднимется наверх, совершенно нагло и бесстыдно вытянется на кровати Тобиаса, и, когда он придет, будет просить о массаже. За добровольную плату, само собой. Мысли о Четыре заставляют улыбаться еще шире, чувствовать себя влюбленной дурочкой. Счастливой. Прекрасное чувство.

Трис поднимается по дальней лестнице, проходит мимо указателя, нанесенного на стену ярко-белой краской, идет по длинному и плохо освещенному коридору. На электричестве афракционеры экономят. Приор давно заметила, что в длинных коридорах с множеством одинаково обезличенных дверей, горит всего несколько лампочек, несмотря на то, что вкручено их гораздо больше. Приходилось ориентироваться в полумраке или добывать себе фонарик, что, в общем-то, было сущей роскошью.

— Стифф, — этот голос настигает Трис около кабинета Эвелин Джонсон, когда до вожделенной комнаты Тобиаса остается всего лишь пара метров. Приор призывает себя к благоразумию — просто взять и дойти. – Что, торопишься снова поиграть в подстилку? — Девушка сцепляет зубы. Не реагировать, не реагировать, не реагировать. Этот слизняк не достоин никакой реакции. — Стифф, мне скучно, когда ты молчишь.

— Заткнись, — это вырывается против ее воли. Трис едва поворачивает голову и видит кривую ухмылку Питера Хэйеса.

— О! Реакция пошла, — усмехается он и делает шаг вперед. В тусклом свете электрических лампочек Приор замечает нож в мужских ладонях и что-то еще, белое, сжатое в комок, то ли лист бумаги, то ли что-то на него похожее. Девушка смотрит на Питера зло, кривит губы так брезгливо. Он ведь только и ждет того, чтобы ее спровоцировать, задеть, сказать что-то колкое и язвительное. Мразь.

— Бежишь отсосать своему ненаглядному?

— А тебе завидно? — Умная Трис не стала бы так говорить, не стала бы вестись на сущую провокацию, направленную лишь на выведение ее из себя. Но умная Трис уступила место Трис эмоциональной. И эта Приор не ведает, что творит. С Питером у нее никогда не получалось вести себя ровно, безразлично, хладнокровно. Он жалил больнее всего, и хотелось отчаянно и яро расцарапать ему глаза. Он этого заслуживал. Вот так вот просто.

— Хотел бы я, чтобы ты приласкала моего…

Звук пощечины такой громкий в тишине коридора, такой неестественный, эхом отражается от стен. Ладонь Трис горит, Питер лыбится еще шире. Он победил. Девушка знает. Видит это по его глазам, чувствует в пульсации ладони, отдающей жаром удара. На щеке Хэйеса отчетливо проступает красный след женской ладони. И тогда на мгновение Трис чувствует удовлетворение.

— Сучка, — Питер с такой силой врезает тело Приор в стену, что на слепое мгновение весь дух покидает его, лопатки больно бьются о твердый камень, в глазах саднит от резкого удара. Трис порывисто втягивает носом воздух, а Питер шипит ей в самое лицо, брызгая слюной, — тварь. Еще раз поднимешь на меня руку, сломаю ее тебе.