You raped my heart (СИ)

Кристина остается одна за считанные секунды. Сидит, слушает, как стучит вода по кафелю, чувствует, как одежда, грузная и тяжелая, липнет к телу. Она боится пошевелиться, все еще чувствует чужие губы, чужие руки, чужие пальцы, там, между ее ног, в ее теле. У нее слабость в мышцах, туман в голове. Кристина ладони к щекам прижимает, дышит глубоко, унимает этот стрекот сердца, биение фаланг, тремор. Дышать, дышать, просто дышать. Она вдруг всхлипывает, резко так, протяжно, ладонь ко рту прижимает. И сама не знает, чего хочет. То ли догнать, попросить, умолять довести все до конца, просто унять этот голод, эту нужду, вытравить страх, забрать все это себе, лишить, потерять в толчках в ее тело. Или остаться здесь, одной, смыть с себя остатки крови, слюну и его запах. У Кристины разброд и шатание, оголенные эмоции, словно нервы. Девушка все-таки тянется за мочалкой, трет свою кожу. Медленно, уставши, бесконечно поникши. Дурная у нее какая-то жизнь. В дурном мире. Ей не хочется думать. Все. Хватит. Забыться бы. В Эрике. Глаза закрывает. Руки его, пальцы его, губы его. Кристина снова всхлипывает. Она запуталась, так запуталась. Отчаянно хочется чего-то нормального, чего-то верного и правильного. Не всей этой бесконечной грязи.

Девушка стягивает с себя одежду. И низ живота еще ведет, схватывает так сладко. Она вспоминает ощущение мужских пальцев внутри себя. А если бы там был член? По ее желанию. Не по принуждению. Было бы это так же хорошо, так же волнительно? Кристина сглатывает. И страшно, и нужно. Вот так и бывает. Она трет мочалкой кожу, оттирает всю кровь и всю грязь, трет и трет до красноты, подставляет свое лицо тугим теплым струям, пробегает по коже головы, теребит черные пряди волос. И выключает воду.

В ванной комнате есть только полотенце. Кристина смотрит на одежду, кривится и думает о том, что ее нужно сжечь. Она заматывается в махровую ткань, ступает босыми ногами по кафелю и чуть приоткрывает дверь, выглядывает она аккуратно, словно боится увидеть там Эрика. Но комната оказывается пустой. Нет даже и следа чужого присутствия. Кристина проходит, подхватывает с полки книгу и усаживается на пол. На кровать не хочет. Она чуть сгибает ноги в коленях, опирается обнаженными плечами о стену, разбрасывает влажные пряди, чуть выше подтягивает полотенце и раскрывает очередное издание Ремарка. Девушка старается сосредоточиться на чтении и просто не думать. Если начнет думать, то пропадет. Но книга не помогает. Буквы пляшут перед глазами, строки плывут, в сознании сменяются картины. То насилие Эдварда, которое перестало ее пугать, лишь отдается чем-то странным и болезненным, то Эрик с его желаниями. Он ведь хотел ее. И от этого пальцы дрожат. Хотел. О боже мой, кто бы мог подумать! Его бояться стоит, шугаться, избегать. Кристина захлопывает книгу и роняет голову на колени. Она полуспит у стены, и снятся ей губы и руки, то жалящие, то ласкающие. Она просыпается время от времени, ведет головой и снова падает в сон.

Скрип двери вырывает девушку из забытья. Кристина встряхивается, опирается о стену, лопатками елозит, смотрит. Эрик заходит с подносом еды, ставит его на пол и берется за ручку двери. Уйти хочет. Практически сбегает от нее.

— Стой!

Кристина не знает, как у нее хватает смелости, но слово срывается с губ. Она взвивается на ноги. Эрик оборачивается, смотрит на нее. На ее влажные растрепанные волосы, на все еще опухшие губы, на линию оголенных плеч, на тонкие руки с изящными запястьями, на то, как она переминается с ноги на ногу. Такая девочка. И эта девочка ведет себя совсем не невинно. Кристина берется за полотенце, легкое движение, и материя падает к ее ногам. Ненормальная. Мужской взгляд впивается в ее тело. В застывшие черные контуры татуировки на лобке — какой-то цветок, на крупные ореолы сосков, в мягкую – о! Эрик знает — грудь. Кристина дрожит. Мнется, кусает губы, смотрит на него. Интересно, как смелости-то хватило раздеться перед ним, предложить себя? Эрик кривит губы, разворачивается на пятках и тянет на себя дверь.

— Эрик… — срывается так тихо, что он едва слышит, — пожалуйста… — у нее дрожащий голос.

Мужчина закрывает глаза, сдавливает железную ручку пальцами, сжимает челюсть, выдыхает и толкает дверь вперед, так, что щелкает замок. Движения у него резкие. Раз и рядом с ней, обхватывает руками ее лицо, сжимает щеки ладонями до боли, грубо, совсем не аккуратно.

— Сегодня я суну свой член в твою дырку. Так глубоко, что ты задохнешься. Поняла?