Your Mistake

Впрочем, была еще Анна. Вернее, Анны как раз уже не было. И я теперь первый в очереди на оплату долгов. К чему ты приговорил меня, Курт Мак-Феникс? К смерти? К вечной муке? К пытке одиночеством? Совращенный тобой и брошенный тобой, нашедший приют в доме скорби, подозреваемый в серийных убийствах, чего еще мне ожидать? Каков твой следующий ход? Ты и правда веришь в то, что я безропотно все это приму, Курт Мак-Феникс? Сложу лапки и позволю избивать себя до смерти?

Ну уж нет, я оправился от нокаута, я встаю! Продолжим наши детские игры!

Неожиданно я понял, что пытался сказать мне Йорк, отчего он норовил упрятать меня как можно глубже, уберечь от дурного влияния Джимми Мак-Дилана, спасти от себя самого.

Игра была не сыграна. Где-то там, во внешнем мире, бродил злой, как сам дьявол, маньяк.

И он тоже искал меня. Свою последнюю жертву.

Игра была не сыграна.

Убита Анна, ну и что с того?

Мак-Феникс доказал свою невиновность? И что дальше?

Маньяк остался маньяком, хитрый изворотливый демон по-прежнему готов был убивать, по-прежнему был свободен, разве что ножа лишился, но достать такой нож – не проблема. В деле уже фигурировало два клинка. Будет третий.

После того, как Курт признался, что манипулировал маньяком, после того, как выкрутился, отменив собственное признание, у убийцы был только один путь: попытаться еще раз подставить лорда. Совершить новое убийство, за которое Мак-Феникса можно будет снова судить. Поймать Стратега в ловушку и подписать ему приговор.

И для лорда существовал только один способ красиво завершить игру: поймать преступника с поличным, тем самым окончательно обелив себя. А заодно и меня.

Я подумал, что в игре лорда все время был товарным вагоном, прицепленным к локомотиву. Меня тащили следом, попутно защищая, отстаивая права, обвиняя и оправдывая. При этом дурной вагон упирался и брыкался, тормозил весь состав и норовил отцепиться при первой возможности. Как он это терпел? Почему?

Потому что я – последняя жертва?

Но теперь он вывел меня из игры, дав четкий приказ спасаться. И в каждом новом сновидении умолял сидеть в укрытии и не мешать. Вечно я ломаю ему планы…

Что ж, я буду сидеть в укрытии, Йорк прав, пусть разбираются без меня, в моей неприступной крепости есть все, что нужно для выживания: еда, постель, лекарства, даже работа! Я могу долго здесь продержаться, а Курт доиграет и придет за мной, я его изобью, сломаю и пойду себе налегке на волю. Отличный план!

Но что же так тревожно на душе, кто бы ответил? Ведь если на доске не хватает фигуры, это проигрыш! Кто станет приманкой для маньяка, достаточно весомой, интересной, чтобы тот высунул наружу свой нос и решился довести игру до финала? Неужели, сам Курт?!

Господи… Вразуми его, не позволь ему так собой рисковать! Спаси его, Господи!

Спокойствия такие мысли не добавляли, но я пока держался. Я старался не думать, что вокруг лорда, очень близко, на пределе, бродит опасная тварь и готовится укусить насмерть. Я хотел ему верить, верить в него, я пытался его ненавидеть, говорил себе, что по грехам эта кара, но я боялся за него как ненормальный. Он был слишком самоуверен, мой лорд, вечно рисовался, он был так беспечен, и у меня перехватывало горло, когда я вспоминал об угрожающей ему опасности, о том, что его враг живет с ним бок о бок.

О том, что это Тим.

Тот, кто должен его оберегать. Тот, с кем он разделил свое личное пространство в Стоун-хаусе. Кому доверил самые интимные секреты. Немой психолог, охранник, соратник, друг. Тим.

Кто еще мог справиться с Мак-Фениксом, избив его до полусмерти? Выманить ложной запиской от моего имени, а затем подстеречь и попытаться ввести наркотик, о котором знал наверняка? Кому еще без вопросов открыла бы дверь Анна? Кого полицейские считали своим коллегой? Кто, наконец, привел нас к телу Курта и подкинул нож?! Тогда в темноте коридора нас было трое. Я, Слайт – и Тим Питерс!

Чем дольше я размышлял над этим, тем четче проступал на картине преступления неприметный образ немого охранника. Тем сильнее я пугался за лорда.

Один на один с убийцей, в уединенном пространстве Стоун-хауса, отрезанный от цивилизации, он был обречен.

Впрочем, оставался крохотный шанс. Ведь дорсетскому маньяку не нужна была жизнь Мак-Феникса, нет! Только свобода. Тим надеялся запереть его в психушке и жить в свое удовольствие в Стоун-хаусе, в тишине и спокойствии, наедине со своими розами и книгами. Без приводимых Куртом истеричных баб и парней, помыкавших Питерсом как слугой.

И пока его цели таковы, жизни Курта ничего не угрожает.

Впрочем…

Больница действительно хорошо прочищает мозги. Сидишь себе и от нечего делать думаешь, думаешь… Только там, за решеткой палаты строго содержания, я смог, наконец, связать воедино разрозненные факты.