За белым кречетом

Вскоре и еще два птенца выбрались из гнезда. И у ямальских кречетов, должен был с сожалением констатировать я, жизнь шла по строго определенному графику. Сожалеть приходилось потому, что при таких великовозрастных птенцах не было надежды провести задуманную съемку, да и положение дерева, стоявшего от остальных в отдалении, не позволяло построить засидку, откуда можно было бы незамеченным вести фотосъемку. Но все же я был у гнезда кречетов и надежды пока не терял, рассчитывая снять хоть птенцов, вот только бы засветило солнце.

Птенцы разбрелись по толстым сучкам лиственницы и, повернувшись на ветер, вскинули крылья, выставив их на просушку после ночного проливного дождя. Кадр был потрясающий. Я заметался по берегу, решая, нужно ли будить Сергея или плыть через реку на надувнушке одному. И в это время откуда-то сверху, как божий глас, раздался басовитый хозяйский крик.

Надо мной стремительно летела, направляясь прямейшей дорогой к гнезду, как мне показалось, непривычно толстобрюхая птица. Почему-то в тот момент она мне напомнила жирную ночную бабочку-совку. В гнезде уже кричали грубоватыми, хриплыми голосами птенцы. Стоя на лотке, они размахивали в нетерпении крыльями, отталкивая друг друга.

У гнезда птица взмыла вверх, сразу став похожей на виденного мной вчера кречета. Только тут я и сообразил, что птица, прижав к себе, несла к гнезду добычу, оттого и показалась мне непривычно толстой. На лету сбросив в гнездо добычу, самка уселась неподалеку на макушку дерева, но, заметив меня, тут же снялась и, пролетев мимо гнезда, умчалась низом, как и вчера, стараясь побыстрее сделаться незаметной на фоне леса и темного берега.

Наклевавшись, креченята улеглись отдыхать, а вскоре зарядил дождь. Лишь на вторые сутки, когда ветер разогнал облака, мы отправились с Серегой к гнезду.

Креченята встретили нас, выйдя из гнезда на ветки. Все они были самого обычного светло-коричневого окраса, но уже по-взрослому красивы лучезарно-надменной горделивой осанкой и пронзительно-благородным взглядом темных опаловых глаз. Очевидно, ружье и патронташ, с которыми не расставался мой сотоварищ, не понравились птенцам, и они попрыгали с сучьев в гнездо и улеглись там.

— Да, трудная будет задача,— многозначительно изрек Серега, оглядев лиственницу со всех сторон. Мало того что она была почти гладкой, как телеграфный столб, и отвесной, но гнездо накрывало ствол, будто зонт. И забраться в него, как в гнездо орлана, тут уж было невозможно.

— Можно и того,— подойдя к обрыву и заглянув вниз, подытожил специалист по птицам,— гринь ку-ку. Полетишь до самой речки, прямо на корм рыбкам.

Но изменить делу, возложенному на него: провести наблюдение за гнездами хищных птиц, как честный работяга он не мог.

Переобувшись в кеды, в галифе с лампасами, оставшимися у него от недолгой службы в милицейских органах, в перепоясанной зеленой куртке он подошел к дереву, закинув бороду кверху, примерился, похлопал по стволу руками, а затем, трижды поплевав на ладони, полез.

— Может, не надо,— в последний раз попытался я его остановить.

— Надо, надо,— отвечал мне Сергей уже с дерева.— Может, погадку достану. А погадка для науки, мил дружок, настоящий клад. Разбери и сразу узнаешь, чем птица питалась.

Почуяв его приближающееся пыхтенье и скрежет кед по стволу, креченята заволновались, заходили по гнезду. Видеть, что происходит под их жилищем, они не могли, но заподозрили неладное и сгрудились все на краю гнезда. К тому времени, упершись лбом в основание гнезда, выстроенного, вероятно, трудолюбивыми орланами, покрутившись так и сяк и убедившись, что лез он напрасно, Серега тем не менее изловчился и попытался хоть с краю пошарить по гнезду рукой.

Одного этого движения было достаточно, чтобы птенцы, как ошалелые, бросились из гнезда. Один чудом задержался на сучке, двое других ринулись в разные стороны. Судя по полету, младший приземлился где-то неподалеку под берегом, а тот, что был постарше, неожиданно легко запарил, подхваченный ветром, и опустился на землю едва ли не в полукилометре. И тут, словно для того чтобы отвлечь внимание, над гнездом сразу появились две взрослые птицы.

Отбросив аппарат, которым снимал «работу» Сергея, я схватил фоторужье и несколько раз успел нажать на затвор, когда кречеты пролетали надо мной. Самка летела довольно низко, и я успел разглядеть ее раздутый зоб. Должно быть, совсем недавно она плотно пообедала. Птицы вели себя на удивление спокойно. Не стали пикировать, не налетали на приблизившегося к гнезду человека, как сделали бы в этом случае чайка, поморник, бургомистр. И даже крохотная пичуга подлетела бы к гнезду, попытавшись увести за собой людей. Кречеты же, владыки в птичьем мире, вели себя так, как будто их не волновала судьба птенцов. Скользя на расправленных крыльях, демонстрируя прекрасное умение не только стремительно летать, резко и почти непрерывно работая крыльями, но и парить на ветру не хуже орла, птицы, оглядев сверху происходящее, медленно удалились. Покружив неподалеку над тундрой, вскоре они и вовсе исчезли.