За белым кречетом

Пришлось взяться за ловлю мне. Вода в реке и в самом деле была мутная, видно, в верховьях еще шли дожди, и щуки в реке не ловились. Но отойдя с сотню метров от реки, взглянув при ясном солнышке с невысокого бережка на ближайшее озеро, я отчетливо разглядел несколько щук, как бревна застывших на мелководье. Тут уж способности рыбака Серега продемонстрировал с лихвой. За час с небольшим он натаскал двенадцать щук, каждая примерно до полуметра, и семь полосатых окуней чуть меньшего размера. Лишь потеря нескольких блесен да запоздалое размышление, что же с таким количеством рыбы нам делать, заставили его остановиться.

Из всех шести дней не потерянным напрасно я теперь считаю лишь тот, когда мы обнаружили на берегу одного из озер огромное гнездо орланов-белохвостов.

Большие осторожные птицы, способные, паря на широких крыльях, по многу часов проводить в воздухе, соорудили его на невысокой корявой лиственнице, нависшей над гладью озера. Гнездом они пользовались, вероятно, очень много лет, ежегодно надстраивая. Часть гнезда обрушилась, но и та, что осталась, издали казалась огромной кучей хвороста, напоминавшей стог.

Втроем мы отправились к гнезду, не без труда продираясь сквозь заросли кустарниковых ив и берез, на которых появились первые крохотные листочки. На солнышке запели и первые комары, осложнившие дорогу. По мере приближения к гнезду мы заметили одинокую темную птицу, парившую в отдалении. А когда подошли ближе, то уже два орлана закружили над нами. Ни снижаться, ни пикировать на нас они не стали. Серега не только залез на дерево, но и забрался в орланье гнездо. «Лезьте сюда, и вас выдержит»,— кричал весело бородатый молодец тридцати с лишним лет, радуясь, как мальчишка,— да плоскогубцы и колечки захватите. Два птенца тут, будем кольцевать».

Птенцы еще не сбросили пуховой наряд, только первые ростки перьев появились у них на спине. С большими серыми чешуйчатыми лапами, черными страшными клювами они напоминали маленьких динозавров. Но Серега ловко накрыл их по очереди шапкой и закрепил на лапе каждого по алюминиевому кольцу с номером. Осмотрев гнездо и найдя там головы щук да кости зайцев, он старательно записал все в блокнот, отер взмокший лоб и сказал с довольной улыбкой: «Начало положено, первое гнездо осмотрено, все, слава богу, тут в порядке, теперь можно двигаться дальше». И в тот же день мы накачали лодки, спустили их на воду и поплыли.

Ярко светило солнце, синело безоблачное небо, зеленели редкие лиственницы по берегам. Было тепло, градусов около двадцати, и перед носом лодки, как серый парус, постоянно вилось облако комаров-толкунцов. Впрочем, комары эти были не опасны, они и не думали кусать кого-то, вились в общем рое, радуясь жизни. До поры до времени восхищались жизнью, этим неторопливым легким плаванием и мы.

Щучья — река спокойная. На большем своем протяжении она несет свои воды в среднем со скоростью километров пять в час. Но несет, и нужно следить за тем, чтобы, попадать в струю, не оказываться в заводи, где лодку может подолгу кружить почти на одном месте, избегать отмелей и шиверов.

Впереди плыли Серега с Таней. Лодка у них была самая что ни на есть экспедиционная: оранжевая надувная ЛАС-5. На ней мы разместили основной груз. В носу се сидел Сергей с двухлопастным байдарочным веслом, сзади, на руле — Таня. По идее с другого борта должен был бы сидеть я, так планировал Калякин, выделив для этой экспедиции лишь одну большую лодку. Но когда я узнал, что до реки нас подвезет вездеход, то в последнюю минуту прихватил валявшуюся на чердаке небольшую двухместную надувнушку. С некоторых пор, особенно после сплава на Энмываам на Чукотке, я полюбил сплавляться в одиночестве. Никому не мешаешь, никто не командует, таков уж, видимо, у меня «индивидуалистический» характер. Сергей такому распределению мест препятствовать не стал, но перебросил в мою лодку кое-что из вещей и строго-настрого наказал вперед его не заплывать. Следовать только метрах в пятидесяти позади. Сидя на носу, он постоянно оглядывал окрестности в бинокль, готовый в любую минуту подстрелить что-либо для науки, а также и для наших подотощавших на пресной щучьей ухе желудков.

Кое-где на склонах лежал ноздреватый снег, а рядом золотились поляны жарков. Звенели ручьи, зеленела травка, в кустарниках сердито верещали дрозды, пересвистывались голубогрудые варакушки, кулички расхаживали по веткам ив.

В основном мы присматривались к лиственницам, к темноватым ворохам сучьев, гнездам на них. Чаще всего попадались гнезда, построенные воронами или канюками, но пока все они оказывались пустыми. Некоторые Сергей издали изучал в бинокль, к другим мы, причалив, подходили, осматривали, стучали по стволам, но тщетно. В гнездах не было ни хозяев, ни тех, кто мог бы воспользоваться готовым гнездом.