За черным соболем

Моя радость избавления от бурливой Маи оказалась преждевременной. Река, сделав по долине большую петлю, снова прижалась к самому подножию крутой горы, преградив нам путь берегом. Деваться некуда, и пришлось переходить ее вброд. На перекате, где было помельче, Софронов повел оленей на другой берег, поглядывая, чтобы они не замочили вьюки. Выбрав по шесту, мы тоже ступили в холодную воду.

Ледяная вода сначала обожгла ноги, потом зажала их в тиски и так заломило кости, что хоть кричи. Мало того, что воды выше колен, так еще буруны возле ног и обдают чуть не по пояс. Маю перешли по диагонали; чтобы стремительное течение не сбило с ног, все время упирались в дно шестами. Не налегая на палки, легко было поскользнуться на гладких камнях, а уж тогда бы вода подхватила и не скоро дала бы подняться.

Олени, наклонившись в сторону напора воды, фыркали и выгибали от напряжения спины. Некоторые вьюки все же захлестнуло волной. Пришлось становиться на привал, тем более что и самим надо было обогреться и обсушиться.

Развьюченных оленей пустили пастись, а сами развели большой костер.

Авдеев, развешивая у огня портянки, утешал меня:

- Привыкай, паря! Дальше пойдет еще хуже: начнем с берега на берег переходить по нескольку раз в день, тогда и сушиться некогда будет. Придется надевать лишние порты да портянки, чтобы не так ноги от холода ломило. Это от простуды первейшее дело!..

Софронов молчал и даже не спешил разуваться, будто ледяная вода ему нипочем. Пошевеливая в костре дрова, он ждал, когда сварится чай, без которого не мыслил себе даже короткого привала. Сырой воды для питья он не признавал и куда бы ни шел - за спиной нес топор, котелок, чай и коробок спичек.

Ледяные воды Маи немного остудили мои горячие мечты. Таежная романтика, которой я грезил, находясь в поезде и на пути к Чумикану, давно сменилась трудной жизнью среди суровых северных дебрей.

Полулежа у костра в ожидании чая, я смотрел на притихший темный лес и думал, что, несмотря на лишения, хорошо бы всю жизнь жить наедине с природой здоровой и вольной жизнью, не знать городской изматывающей сутолоки.

Я, конечно, понимал, что если отбросить романтику первых впечатлений, то жизнь в тайге не легка, что хлеб насущный здесь приходится добывать очень тяжелым и опасным трудом, что природа безжалостна здесь к слабым и только коллективными усилиями можно наладить сносную человеческую жизнь.

Вот и сейчас еще только близится зима, а голубика уже осыпалась, отошли грибы, урожая ореха кедрового стланика не предвиделось. Поникли редкие травы, облетели листья с кустарников и деревьев, даже лиственница стала ронять охристо-желтую хвою. Поредели и без того редкие леса на марях и сопках, заметно убавилось птиц. Одна брусника еще устилала моховые подушки на пологих склонах рубиновыми брызгами, но выпадет снег и прикроет даже эту пищу. Голодное безмолвие наступит на долгие девять месяцев. Если бы только найти промышленные запасы соболя, а организовать их отлов и переселить в другие места хотя и хлопотливое дело, но уже определенное. Запасы драгоценных зверьков быстро станут увеличиваться, как только начнется их массовое расселение с природного резервата.

А между тем за месяц пути я и на шаг не приблизился к разрешению этой задачи. Даже следа соболя еще не видел, а мечтаю…

От этих мыслей меня отвлек Авдеев.

- Вставай, чай готов, каша вот-вот упреет… готовься ужинать!

Покушав, мы долго и с наслаждением потягивали горячий крепкий чай. Отхлебывая из эмалированной миски, Софронов неторопливо и беззлобно стал спрашивать меня:

- Ты, Саша, охотник, однако, слабый. На бате ходить не умеешь, соболя тебе не выследить… Скажи, зачем в тайгу пошел?

Я всегда чувствую в его вопросах скрытую неприязнь и насмешку надо мной, городским человеком, но мне не хотелось обижать старого охотника, который не знает другой жизни, кроме той, тяжелой, что досталась на его долю, и я ответил:

- Поможешь мне найти соболей, и я уеду обратно в город!

- Хо! Каждый охотник себе зверя ищет, свое счастье ловит!..

- А мы должны найти не только для себя, но и для других, чтобы они тоже имели свое счастье. Найдем соболей, станут их ловить живьем и расселять по всем другим местам, где их сейчас нет, а раньше много было…

- Соболя и так мало стало, последних в другие места отдадим, что эвенк промышлять будет? Другого зверя тоже мало в тайге остается, совсем худо, чем жить?..

- Ничего, через несколько лет соболь везде будет. Далеко за ним ходить не придется, будут эвенки разводить его, как оленей…

- Ты приехал, красивые слова сказал и обратно в город, а к эвенку в палатку голод придет, где тебя тогда искать?- И хотя Никифор недоверчиво рассмеялся над моими словами, как над наивной сказкой, которой его ду мают потешить, глаз его при этих словах блеснул злым огоньком. Я чувствовал его недоверие, но убедить в правоте своих слов пока не имел возможности. Время само должно было показать пользу задуманного большого дела.