За черным соболем

После подсчетов было установлено, что на всех четырех площадках находится двадцать три соболя. Это значило, что один соболь приходился на два километра площади. Такой большой плотности соболя я не ожидал, но ошибки быть не могло - место было характерное для всего обследуемого нами района, а не только в пределах заложенных участков. Пусть такая плотность заселения приходится только на верховья Бурей, и то общая численность зверьков позволяла организовать здесь их вылов для переселения в другие районы. Десятки тысяч соболей!

«Вот он, долгожданный резерват! Теперь надо подумать, как взять это богатство и переселить его в другие места…»,- так мечтал я, окрыленный успехом.

Результат был столь поразителен, что мне могли бы не поверить, и я хотел убедиться, не является ли этот обследуемый район единственным по такому обилию соболя? Организация рассадника соболя потребует больших затрат, и к моим сообщениям будут подходить осторожно.

Мы решили подняться к левой Бурее; я был прав: не везде был соболь. Стоило нам покинуть Ургал, как соболь исчез, пошли так называемые пустые места. То это были «гарники» - сопки с пострадавшим от пожара лесом, где соболь не мог найти себе пищи и, естественно, избегал этих мест; то массивы пустые по иным каким-то причинам, непонятным для меня, как охотоведа. Соболиные следы исчезли. Я стал беспокоиться и на одном из привалов вечером высказал охотникам свои сомнения.

- Не беспокойся,- сказал Софронов,- если мало соболя на реке Ургал, еще найдем. Он в разных местах есть!

- Правильно! - поддержал его якут Логинов.- Мы поведем тебя на вершину Дубликана. Там большая гора есть, она дает начало рекам Сутырь, Гуджал. Тайга там густая, стеной стоит, без топора трудно ходить, но соболя много. Без олешков ходить придется - очень крутые сопки, стланика много, не пустит олешков. Потом дальше ходить надо, если соболя мало будет. Везде так. Соболь, как человек, выбирает хорошие места. Где попало не живет!

Я снова размечтался: «если найду в истоках Дубликана соболей, мою задачу можно будет считать выполненной. Останется составить проект организации соболиного рассадника и возвращаться в Москву. Хорошо бы к Первому мая сесть в поезд Хабаровск - Москва…

А Оля?.. Ведь я обещал с ней встретиться летом. Нет, видно околдовал меня Дальний Восток-не уехать мне отсюда! Да и зачем? Где еще найдешь более интересный край? Скалову доложу обо всем и обратно. Он сам не захочет оставлять меня в Москве. Мало ли там желающих осесть в столице и никуда не ехать? К тому же предстоит второй зтап работы…».

Я и не подозревал, сколько еще трудностей ожидает меня, сколько превратностей природы придется испытать, прежде чем увижу Хабаровск.

Дни стали заметно увеличиваться, солнце сияло такое ослепительное, что больно было глазам. Снег искрился, небо поражало своей прозрачностью и глубиной. Несмотря на мороз, во всем чувствовалось дыхание весны.

Как всегда; в последние дни своего владычества, зима свирепствовала. То и дело налетали вьюги, и мы не выходили из палатки по два-три дня. Стонал и шумел лес под напором ветра, снежные вихри закрывали видимость. Отбушевав, вьюга оставляла в затишных местах тяжелые пласты снега на деревьях, ветки елей гнулись под непосильной тяжестью снега до самой земли.

Трудно было пробиваться с нартами по глубоким рыхлым снегам: олени не находили корма, так как не всегда встречались выдувы - оголенные от снега склоны сопок, где они могли найти себе хорошие ягельники.

Я не терял времени понапрасну. В моей коллекции было уже четырнадцать соболиных шкурок вместе с вываренными черепами.

Череп-это паспорт животного. Имея его, ученый безошибочно определит не только вид, но и географическую расу, к которой принадлежит животное.

Оставшиеся до весенней распутицы дни я посвятил не только учету соболей, но и добыче зверей и птиц, населяющих эти леса.

Логинов оказался прав: в истоках Солони и Дубликана вновь появились соболи, и мы стали закладывать учетные площадки и вести учет следов по маршруту.

Чаще всего со мной ходил в тайгу Авдеев. Хотя он и не мог двигаться по лесу так бесшумно, чтобы зверь не учуял его, как это мог делать Софронов, но зато превосходил его выносливостью, силой и, главное, меткостью стрельбы. Кроме того, за многие месяцы скитаний по тайге я проникся к нему самым искренним уважением и охотно приглашал с собой его, чем кого-либо из других охотников.

Обследовав долину ключа, мы вышли на равнину. Хотя под нами был глубокий снег, но видно было, что это самая настоящая марь с багульником, голубицей и сопровождающими ее ерниками.

Наше внимание привлекло какое-то темное животное, быстро двигавшееся нам навстречу. Вскоре мы разглядели, что это мелькала между редких листвениц росомаха. Она бежала, принюхиваясь к чьему-то следу, опустив голову к земле и повторяя замысловатые петли и скачки преследуемого зверя.