За чертой

Став на колени и отвешивая поклоны, Иван Ильич долго молится, потом умывается в одном и другом источнике, плещет на меня воду и при этом ликует, как дитя.

– Слышишь, как ангелы поют?! – Глаза Ивана Ильича горят от восторга.

Я слышу лишь шелест листвы, звонкие пощелкивания соловья, тонкое попискивание королька и дребезжащий перезвон крапивника и согласно киваю головой.

Часто у источников мы встречаем других, досель незнакомых мне людей, которые, как мне казалось, удивительным образом были похожи на Ивана Ильича: тот же добрый, радостный взгляд, та же улыбка в губах. И даже внешне, складом своих фигур, несуетливой походкой они походили друг на друга. Иван Ильич кланялся им при встрече, и они так же склоняли пред ним головы.

– А почему тут святое место? – спрашиваю я.

– Матерь Божия посещала его, – просто объясняет Иван Ильич и, поразмыслив с минуту, рассказывает древнюю дивную историю про то, как в одном из здешних хуторов жила бедная семья и была у них слепая девочка.

– Девочка в тягость была им, и решили они от неё избавиться, – продолжал он рассказ. – Поплакали над ней да и отвели её сюда, в эту балку, на смерть. Села девочка у ручья, молится и плачет. День молится и плачет, второй, третий день – всё плачет и молится, и звери не смели трогать её. Услышала её моления Матерь Божия и явилась пред ней. Зачерпнула ладонью воды из ручья, омыла девочке личико и утёрла платом своим. Девочка враз и прозрела. С тех пор вода в ручье, где Матерь Божия омывала девочке слёзы, – солоноватая.

Почему в другом ручье вода кисловатая, Иван Ильич не пояснил.

– А родителей тех Матерь Божия наказала? – спрашивал я.

– Они и без того себя наказали… – непонятно отвечал он.

Перед тем как ехать домой, Иван Ильич приказывает:

– Читай «Христову молитву».

Спотыкаясь на незнакомых словах, читаю «Отче наш».

– Молодец! – хвалит Иван Ильич. – А теперь – «Символ веры».

– «Символ веры» не буду… – упрямлюсь я.

– Тогда оставлю тебя здесь, – грозится Иван Ильич. – Будешь тут кукарекать, пока Божия Матерь не явится за тобой. А без «Символа веры» она навряд ли явится…

– Давай вместе… – прошу я.

Иван Ильич идёт на компромисс: мерно раскачивая головой, читает молитву, а я лишь не в такт подпеваю ему.

Скоро Иван Ильич перебрался в Луганск. Отец Никодим взял его к себе пономарём, поселил в крохотной сторожке при храме и после службы подкармливал его в трапезной. В дни, когда не было служб, Ивана Ильича тянуло в родные края. Придёт на автостанцию, просит водителя:

– Добрый человек, подвези меня до хутора.

На автостанции его давно все знают.

– А деньги есть? – спросит водитель.

– Деньги зло, – кротко отвечает Иван Ильич. – Подвези во Славу Божию.

Иногда его подвозили, но чаще отвечали:

– Во славу Божию иди пешком.

Иван Ильич кланялся и безропотно шёл пешком. Флигелёк его давно развалился, и он приходил ко мне.

– Как же ты, Иван Ильич, ходишь такое расстояние? – удивлялся я. – Тут же пятьдесят вёрст, не меньше.

– Напрямки – ближче, – возражал Иван Ильич. – Это разве расстояние… Люди в прежние времена пеши в лавру ходили. Что там лавра – в Ерусалим! А тут делов-то: утром вышел – к ночи на месте!..

– Так это ж весь день!..

– А куда спешить?..

– Ты вот, Иван Ильич, дурака свалял, – сейчас бы пенсию получал… – укоряю я. – Жил бы себе беззаботно…

– А мне и без того какие заботы?.. Одна забота – Богу служить, – для этого денег не надо.

– Сейчас без денег не проживёшь…

– Нашто они мне? Деньги – зло…

– Зло, не зло, а кушать что-то нужно…

– Мне в церкви просфорочку дадут, и, слава богу – жив, – просто возражает Иван Ильич.

Церковные старушки жалели Ивана Ильича. Зная, на что он обрёк сам себя, приносили ему то пирожки, то хлеб, то ещё какую-нибудь снедь и, чтоб не обидеть его подаянием, обязательно приурочивали свои приношения к памяти своих близких. «Вот тебе, Иван Ильич, – помяни мою маму, сестру, брата…» – тем он и был жив.

К приходу Ивана Ильича мы накрываем стол, зовём его ужинать. Иван Ильич неспешно приглаживает волосы, поклонившись иконам, читает «Отче наш», затем, оборотясь к столу, крестит пищу и поёт:

– Господи Иисусе Христе, Боже наш, благослови нам пищу нашу молитвами Пречистыя Твоея Матери…

Как бы ни был голоден Иван Ильич, просит, чтоб много ему не накладывали, и ест он неспешно. А после ужина обязательно пропоёт с поклонами:

– Благодарим Тя, Христе Боже наш, яко насытил еси нас земных Твоих благ…

Потом робко попросит:

– Ты бы, Сань, отвёз бы меня завтра в Киселеву Балку, хочу на Крещение омыться в купели.

Мне лень заводить по морозу машину, и я начинаю его отговаривать:

– Иван Ильич, зачем тебе переться в ту даль? Сейчас на Крещение все водоёмы освящены. В Деркуле окунёшься…

– Ну, тогда я пеши пойду… – без тени обиды говорит он.