За чертой

– Страшно вспоминать, Александр Николаевич, – говорит она, – с Металлиста и Счастья день и ночь били по зданию СБУ, там был штаб ополчения. Били по ним, а все снаряды почему-то прилетали к нам. Двери выбиты, окна разбиты – всё нараспашку. Как бросишь: книги – наше национальное богатство, а вдруг мародеры?.. Установили круглосуточное дежурство. Здесь и днюем, и ночуем. Со штаба пришли молодые ребята-ополченцы, давай гнать нас отсюда. Никто не идёт. Те ругаются на чём белый свет: «Вы что, бабы, на всю голову чокнутые? Не видите, что творится? А ну, уходите отсель!» – «Никуда мы не уйдём, будем охранять своё достояние». – «Ну, тогда смотрите, как поубивают вас – не обижайтесь!» – «Хорошо, не будем обижаться». И смех, и грех, – вспоминая былое, улыбается Лидия Васильевна.

Пришла Наташа, на небольшом блюде принесла чашечки кофе и пакетик мороженого «Эскимо».

– У нас с сахаром плохо, – смущённо произносит она. – А если в кофе добавить немножко мороженого – и сладко и со сливками… Очень вкусно…

Мне стыдно, что женщины, получающие на зарплату несчастные копейки, покупают дорогое мороженое, чтоб им усластить мой кофе.

– Нет-нет, – говорю я. – Я не пью кофе со сливками. Я люблю просто кофе без ничего…

И тут мне становится ещё более стыдно за то, что я обижаю их своим отказом.

Неспешно мы обходим библиотечные залы, на стенах всё ещё зияют незаделанные отверстия от осколков.

– Ох, как много книг пострадало! – говорит Лидия Васильевна. – Мы решили не списывать их. Сделали большой стенд, собрали на него растерзанные осколками тома и назвали: «Раненые книги». Пусть посетители видят, во что стреляют фашисты.

Беглым взглядом пробегаю по стеллажам, ища среди «раненых» свои книги. Не нахожу. И это почему-то вызывает у меня сожаление.

– Александр Николаевич, а давайте, мы завтра соберём наших читателей и, как в старые времена, сделаем встречу с вами, – неожиданно предлагает она.

– До того ли им… – смущаюсь я.

– Что вы! Людям так важно почувствовать, что Россия нас не оставила, Россия с нами!..

Утром следующего дня, прежде чем идти в библиотеку, где на полдень назначена встреча, останавливаюсь у областной администрации. Здесь вдоль стены длинный стенд с портретами, перечёркнутыми чёрными траурными лентами. Сверху большими буквами написано: «Они погибли за ЛНР». Ищу глазами знакомые лица. Вот и фото Бэтмена. Постоял с минуту, качнул головой.

– Что-то не так? – спрашивает с вызовом дежурящий у входа милиционер, видимо, давно наблюдавший за мной.

– Да нет, всё так… – говорю я. – Было бы странным, если б я не нашёл его на этой доске…

С минуту, постояв в раздумье и, чтоб скоротать время, решил завернуть на Центральный рынок. В четырнадцатом году ему сильно досталось, – после обстрелов сгорели практически все павильоны. Сейчас здесь идут работы. Многие киоски отстроены заново, и в них вовсю идёт торговля, много временных палаток, но есть и обугленные руины, на которые так и не нашлось хозяев.

Впереди, метрах в десяти от меня, нескладно скроенный долговязый человек, одетый в замызганный камуфляж, катит перед собой тачку с инструментами. Даже со спины, фигура его показалась знакомой мне.

– Поберегись! Поберегись!.. – маневрируя тачкой между людей, трубным голосом кричит он.

– Ёж! – окликаю я.

Ёж на мгновение замер, отпустив тачку, и оглянулся.

– Ёж, как я рад тебя видеть! – приближаясь к нему, говорю я.

Ёж обнимает меня, произносит смущённо:

– Вот, подрабатываю тут на кусок хлеба…

– А Уж? Уж тоже здесь?..

– Так убили Ужа… Колыван, падла… Уж с Котом в сопровождении Бэтмена были. Всех пожгли термобарами… Колыван свидетелей не оставляет. Так-то… А я теперь вот…

Некоторое время молчим. Ёж не знает что добавить на эту тему, а я не знаю что сказать на его слова.

– А я Жеку ищу, – говорю я. – Он адрес сменил, а старые телефоны уже не работают…

– А чего его искать? Здесь он! – воскликнул Ёж.

– Где – «здесь»?!

– Да вон… Вон, на том выходе павильон… Людка его собачьим кормом торгует, и он там недалеко околачивается. Таксует…

Людмилу отыскал быстро, у неё своя торговая точка: «Всё для собак и кошек».

– А Жека где? – спрашиваю я.

– Делает вид, что работает, – смеётся она.

Высунувшись в проход, кричит в край павильона:

– Катя-я! Позови Женьку, тут для него сурприз!..

Вразвалку, заметно хромая, идёт по торговым рядам Жека. Увидев меня, почти побежал.

– О, как чего попросишь, так у него нога болит, еле чухается, а тут хвост задрал, хоть бы людей не потоптал! – смеётся Людмила.

Словно стальными обручами, опоясывают меня Жекины ручищи.

– Вот ты где… – освобождаясь из его объятий, произношу я. – А я думал, ты…

– Генерал? – смеётся Жека. – А я тут среди кошачьих кормов и собачьих ошейников и есть подлинный генерал! Глядите тут у меня, бабы!.. – потрясает своим кулачищем.

Но бабы только смеются.

– Я вижу, у тебя всё нормально… – взглянув на Людмилу, говорю я. – Это главное…

– Нормально… На хромой ноге далеко не ускачет, – смеётся Людмила.

Неожиданно появился Кубане́ц.

– А я иду на работу, Ежа встретил… – говорит он. – Сразу сюда, пока не разбежались…