За далекой чертой

Мэри с Лотти поспешили за девочкой, стараясь не отставать – шаг у той оказался слишком уж широким.

– Меня, кстати, Фэйт зовут. Я староста корпуса Эвелин.

– Приятно познакомиться! Я Мэри, а это моя сестренка Лотти.

– Знаю, – откликнулась Фэйт. – Надеюсь, вы не станете мне каждый день такие спектакли устраивать?

– Нет, конечно, – пообещала Мэри.

– Ну слава богу. А вообще, ты умничка. Не заплакала, даже ни разу не всхлипнула. – Фэйт улыбнулась Мэри.

– Спасибо, – ответила та. – Мне не впервой.

– Думаю, ты тут быстро освоишься. Но с Крю и правда лучше не сталкиваться. Остальные вполне себе ничего, кроме разве что нашей воспитательницы. При ней тоже не выделывайтесь.

– Спасибо, что предупредила, – кивнула Мэри.

Лотти шла молча, сосредоточенно посасывая большой палец, как часто делала, если сильно переживала. Мэри злилась на себя за то, что не может оградить сестру от всего этого ужаса, но вместе с тем радовалась, что получилось отвлечь внимание Крю на себя, а не то бы он и на Лотти гнев выместил, и тогда Мэри уже не смогла бы сдержаться.

Девочки вернулись в дом. Мэри легла спиной кверху на свою койку, а Фэйт тем временем достала аптечку. Внутри лежала жестяная коробочка с пластырями, бинт и небольшие запасы йода. Фэйт обработала йодом ссадины, сделала влажный компресс, а потом удалилась, помахав на прощание сестрам и велев им отдыхать и не привлекать к себе лишнего внимания, пока остальные не вернутся.

Лотти залезла на койку сестры и улеглась лицом к стене, не вынимая изо рта большого пальца. Мэри вплотную придвинулась к ней, обняла, прижала к себе. Лотти тихо всхлипывала, но не проронила ни слова. Сестра одной рукой гладила ее по голове, пряча под ресницами слезы. Шквал адреналина уже шел на спад, а боль усиливалась. Утром ноги будут в синяках и ссадинах, но их придется прятать от взрослых, чтобы у Крю не возникло неприятностей.

– Скоро Рождество, ты не забыла? – неожиданно пробормотала Лотти. – Интересно, что сейчас мама делает.

Мэри сглотнула и быстро стерла слезы тыльной стороной ладони.

– Ох, у меня как-то совсем из головы вылетело. Наверное, Рождество и впрямь скоро.

– Вот бы сейчас домой, к маме, – сквозь всхлипы прошептала Лотти.

– Лучше пока ни о маме, ни о Рождестве не думать, – ответила Мэри. Говорить было трудно: в горле встал болезненный ком. – Но обещаю, что однажды устрою тебе лучшее Рождество в жизни! У нас на столе будут сливовый пудинг, заварной крем, индейка с подливкой и огроменный окорок!

Лотти вздохнула.

– Так кушать хочется. Я за завтраком ни ложечки не смогла проглотить. Ну и жижу нам подали… И в ней еще что-то черное плавало, видела?

– Ага, жучки, – подтвердила Мэри. – Я тоже умираю с голоду. Давай представим себе нарядный рождественский стол со всякими вкусностями. Помнишь, я тебе показывала картинку из журнала в прошлом году? Он продавался на прилавке неподалеку от Флэнниганов, в тот день еще снег валил, а мама забыла о нас и ничего к чаю не купила.

– Помню! – подхватила Лотти. – На обложке журнала был большущий окорок с печеными яблоками, посыпанными корицей.

У Мэри заурчало в животе, и на мгновение она даже забыла про боль в ногах.

– Так вот, однажды у нас с тобой на рождественском столе будут хрустящий печеный картофель, жареный фазан и, конечно, тот самый окорок с яблоками, который ты видела. Все в точности как в журнале.

– Ну хватит, я сейчас в обморок упаду от голода! – пожаловалась Лотти и хихикнула, положив ладонь себе на живот.

– Потом мы угостимся пирожными с заварным кремом, яблочным пирогом и мороженым. – Мэри в блаженстве зажмурилась, представляя стол со всеми этими яствами.

– И с нами будут мама и бабуля с дедулей, – со вздохом добавила Лотти.

У Мэри сжалось сердце. Она не хотела видеть за их столом маму. Ведь именно мама отправила дочерей сюда. Но сказать об этом Лотти она не могла. Сестренка еще держалась за надежду, что мама приедет за ними, что они встретятся и начнут жизнь с чистого листа.

– Да, будем праздновать вместе. Одной большой счастливой семьей, – пообещала Мэри. – Вот увидишь.

Глава 21 Наши дни

Миа

Все тело ноет, даже сложно найти на нем точку, в которой боль совсем не ощущается. Но это меня не пугает: несмотря на недомогание, я чувствую себя прекрасно. Просто замечательно. Я готова мир покорить, только дайте немного поспать.

Броуди проснулся, лежит себе на коврике с узором из кроликов, постеленном на полу. Над ним покачивается разноцветный мобиль, и Броуди внимательно следит за ним, то и дело подергивая ручками и ножками.

Он просто прелесть. С каждым днем я все больше влюбляюсь в сына – в его глубокие темные глаза, черные волосы, милую ямочку на щеке. Он еще маленький и худенький, но скоро наберет вес. Я уже от корки до корки прочла книги о младенчестве, – когда речь заходит о беременности и родительстве, я превращаюсь в фанатика.