За фасадом «сталинского изобилия». Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации, 1927–1941

Схема перехода от свободной торговли к нормированию, а затем и к карточкам была следующей. При достаточности товаров кооперативы продавали их всем желающим. При недостатке появлялись ограничения, в первую очередь устанавливали максимальный размер покупки. Нельзя, например, было получить больше 3 кг крупы в одни руки. Такое нормирование было скользящим: его то вводили, то отменяли в зависимости от наличия продуктов; в одних районах ограничения покупки на данный продукт существовали, в других — нет; нормы продажи везде отличались. Если же перебои становились хроническими, то появлялись новые ограничения: продажа дефицитных товаров только членам кооператива. Не члены кооператива в лучшем случае могли покупать дефицитные товары в меньшем количестве и по более высокой цене, но чаще всего вообще лишались возможности покупки. Дальнейшее ухудшение снабжения вело к более жестким мерам — вводились карточки. Они выдавались определенной группе людей — членам данного кооператива, жителям данного города или группы городов. Карточки означали, что только эта группа людей могла покупать дефицитный товар или товары в данном городе или районе. Товар можно было покупать в строго определенном магазине, в строго ограниченном количестве и ограниченное число раз. Как правило, указывалась месячная норма покупки (на хлеб существовали дневные нормы). Карточки, таким образом, означали не только нормирование продаж, но и учет покупателей и контроль за количеством покупок. Примером стихийного развития нормирования и региональных карточных систем в 1928/29 году могут служить истории снабжения населения в Москве и Донбассе.

В столице уже зимой 1928/29 года кооперативы, то в одном районе, то в другом, вводили ограничения — продажу по членским книжкам, предельные нормы покупки, разные нормы для членов кооператива и посторонних. К апрелю сформировались общемосковские нормы продажи. В одни руки отпускали 400 г макарон на члена кооператива и 200 г остальным; масла животного соответственно 500 и 400 г; чая — 50 г в месяц пайщикам кооперации и 25 г остальным; сахара — по 2 кг в месяц для москвичей и 0,6–1,5 кг для жителей губернии. Растительное масло получали только члены кооператива — по 500 г на едока. Месячная норма крупы варьировалась по районам и месяцам от 3 до 5 кг. Яйца продавали не более десятка в одни руки. В мае обострилась мясная проблема, очереди достигали сотен человек. В результате спонтанно было введено ограничение покупки — не более 1 кг мяса в одни руки. Хозяйственное мыло можно было купить по кооперативной книжке, москвичам полагалось 1 кг на 3 месяца, жителям губернии — 725 г. Зимой сложилась единая для всей Москвы норма продажи хлопчатобумажных тканей — 12 м на книжку на 3 месяца. Остальные непродовольственные товары распределялись по специальным талонам[99].

Осенью 1929 года нормирование в Москве продолжало развиваться. Появились более строгие ограничения в торговле, которые позволяют говорить уже о существовании карточной системы на основные продукты питания. Сложилась иерархия снабжения — городское население делилось на группы по социальному признаку. По решению Моссовета в сентябре мясо стали продавать по кооперативным книжкам из расчета 200 г в день на рабочего, 100 г на служащего и по 100 г на их иждивенцев. Появились обязательные мясопостные дни. Была установлена норма отпуска мяса в столовых: для фабрично-заводских — 200 г, для остальных — 100 г на человека в день. Начиная с сентября нормировалась продажа сельдей: рабочим 800 г, членам семей рабочих, служащим и членам их семей — по 400 г в месяц. С октября молоко получали только дети до 8 лет по 0,5 л в день. Яйца выдавались по талонам: детям до 8 лет — 25 штук, рабочим и служащим-пайщикам — по 15 штук в месяц. Были снижены нормы продажи масла: пайщикам — 600 г, непайщикам — 300, детям — 200 г в месяц[100].

В Донбассе проведенное в апреле 1929 года обследование положения рабочих показало, что помимо карточек на хлеб существовало нормирование основных продуктов питания. Развал частной торговли, которая обеспечивала почти половину потребностей населения в мясе, сделал мясной вопрос самым больным. Мясо поступало теперь только в рабочие кооперативы, где выстраивались большие очереди. Карточки на мясо пока не вводили, но его продажа ограничивалась до 1–2,5 кг в одни руки. Нормировалась также продажа крупы и сахара. Колбасы и сала в кооперативах не было совсем, а масло и рыба поступали в ограниченном количестве. Сами рабочие просили расширить список нормируемых продуктов[101].