За фасадом «сталинского изобилия». Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации, 1927–1941

Осенью 1929 года положение в Донбассе, как и по всей стране, ухудшилось. Центральный комитет профсоюза горнорабочих СССР сообщал, что «рабочих форменным образом душат черным, сырым хлебом. О мясе и овощах абсолютно не приходится говорить». По отзывам самих рабочих: «Нет ни мяса, ни картошки, а если и бывает, то не добьешься, потому что кругом очередь». В результате росли прогулы, уход рабочих из отрасли, угроза срыва производства. О какой работе могла идти речь, если рабочие практически не спали, «с 2–3 часов ночи с подушками отправлялись к продуктовым лавкам». Выручали воскресные крестьянские базары. По бюджетным данным, в семье горняка на одного едока в день в 1929 году приходилось 300–400 г хлеба, 350 г картофеля, 80 г фруктов, 133 г мяса и 7 г сливочного масла. На других предприятиях горнодобывающей промышленности положение было не лучше. Осенью 1929 года власти Донбасса вплотную подошли к введению карточек на основные продукты питания[102].

Положение в Москве и Донбассе не являлось исключением. По сообщению Экономического управления ОГПУ, которое подвело неутешительные итоги, к осени 1929 года нормирование основных продуктов питания существовало во всех промышленных районах. Особенно плохим было снабжение мясом и жирами. Ухудшилось и положение с хлебом. Выдача пайков запаздывала, нормы снижали, стратификация углублялась — в некоторых регионах со снабжения снимали рабочих, связанных с сельским хозяйством. Распространялись слухи о скорой мобилизации, голоде в Поволжье, отделении Украины от СССР. «Нездоровые» настроения среди рабочих усилились. Бурно проходили собрания — «Врете… Долой… Дармоеды… Нас обманываете, муку гноите». Рабочие требовали прекратить вывоз зерна за границу. Дисциплина падала, росли прогулы, вспыхивали дискуссии во время работы. Прошли забастовки сезонников, недовольных снабжением. Кадровые рабочие пока ограничивались критикой.

Руководство страны знало о продовольственном положении в регионах: ОГПУ посылало экономические сводки руководителям партии, правительства и заинтересованных ведомств, о чем свидетельствуют листы рассылки. В начале нового, 1929/30 хозяйственного года Политбюро приступило к официальному оформлению всесоюзной карточной системы на основные продукты питания и непродовольственные товары. Как и в случае с хлебом, оно прошло несколько этапов и началось с важнейших индустриальных центров.

В октябре 1929 года появились постановления о нормах снабжения Москвы, Ленинграда, Донбасса, летом 1930 года — Кузбасса. Список включал основные продукты питания — хлеб, крупу, мясо, сельдь, масло, сахар, чай, яйца. Постановления официально утвердили и регламентировали уже существовавшую практику нормирования и сложившуюся в снабжении иерархию: рабочие имели преимущества по сравнению с прочими трудящимися (служащие, члены семей рабочих и служащих, кустари)[103]. Нормы, установленные для рабочих, рассчитывались на основе их бюджетов и были немного выше их фактического потребления в 1928/29 году. Для остальных групп нормы снабжения на 1929/30 год были установлены ниже их потребления в прошлом году (см. приложение, таблица 1)[104].

Окончательное оформление всесоюзной карточной системы на основные продукты питания и товары затянулось затем на год. Только в начале 1931 года, когда массовый голод стал реальной перспективой и карточки уже фактически существовали по всей стране, Политбюро официально установило нормы снабжения не только для избранных промышленных центров, но и для всего городского населения СССР.

ГЛАВА 4. 1929/30: «ГОЛОВОКРУЖЕНИЕ ОТ… ГОЛОДА»

Коллективизация и другие причины ухудшения положения

В сентябре 1930 года в одном из писем Молотову Сталин попытался объяснить падение темпов производства, прорывы и провалы, катастрофическую текучесть рабочих кадров, которые переживала промышленность. Неужели из‐за плохого продовольственного снабжения? Но разве в прошлом году лучше снабжали? — недоумевал он[105]. Не знаю, что ответил ему Молотов. Но мой ответ был бы — «Да. В 1929 году, хотя и было плохо, но лучше, чем в 1930‐м». Предшествующие два года стали прелюдией к вакханалии, которая началась в 1930 году и продолжалась до конца первой пятилетки. В этот год был нанесен сокрушительный удар по частнику и рынку периода нэпа. Наркомторг был преобразован в Наркомат снабжения, что символизировало конец торговли периода нэпа и начало эры централизованного распределения.

В 1930 году продовольственное снабжение впервые стало серьезно волновать Сталина: пагубные последствия кризиса сказались на производстве. Вопрос о рабочем снабжении часто ставился на повестку дня Политбюро. По словам самого Сталина, к концу 1930 года снабжение рабочих являлось одним из самых «боевых вопросов», а Наркомторг — «самым сложным наркоматом». Осенью 1930 года Сталин сам возглавил комиссию по рабочему снабжению, вместо С. И. Сырцова, которым был недоволен.