За фасадом «сталинского изобилия». Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации, 1927–1941

Ценообразование также свидетельствует об усилении централизации. С окончанием нэпа первая крупная реформа цен была проведена в 1932 году, еще в период карточной системы. С этого времени правительство (Комитет цен при СТО) стало устанавливать оптово-отпускные цены промышленности и торговые накидки. Розничные же цены продолжали исчисляться на местах торгами или магазинами. С отменой карточек реформа цен проводилась дважды, в 1935 и 1939 годах. В результате практически на все товары стали централизованно устанавливаться не только оптово-отпускные, но и розничные цены. Наркомторг разрабатывал цены, а правительство (Комитет товарных фондов и регулирования торговли при СТО, затем Экономсовет при СНК) утверждало их. Реформа цен касалась не только продукции государственной промышленности союзного подчинения, но и продукции местной промышленности и кооперативов. Как и в годы карточной системы, цены в «свободной» государственной торговле не определялись спросом и предложением, были искусственными.

Детальное планирование и жесткая централизация по-прежнему мешали движению товаров. Планы, проходя через множество инстанций, запаздывали. Массовые перевозки грузов в огромной стране с плохой работой транспорта при отсутствии реального собственника оборачивались большими потерями. Быстрое маневрирование было невозможно. Торговля переживала хронические перебои снабжения. Аппарат управления торговлей был громоздким и дорогостоящим, бюрократия расцвела. Так, к 1939 году существовало по меньшей мере 11 форм плановой отчетности по развитию торговли.

«Свободная» торговля была несвободна не только от товарного дефицита, нормирования, централизованного распределения, не избежала она и кризисов снабжения и даже локального голода. Скудость государственного снабжения в период открытой торговли делала существование рынка в стране необходимым и неизбежным. Проверенные в период первой пятилетки рыночные стратегии выручали население и в эру «свободной» торговли.

В определенной степени сохранялся и другой фактор, который определял необходимость рынка: избирательность государственного снабжения. Крайности географической и социальной иерархии снабжения, существовавшие в период карточной системы, несколько сгладились за счет улучшения товарного положения в стране. Они не бросались в глаза, были завуалированы и смягчены, но по-прежнему существовали.

Централизованное распределение товаров, как и в период карточной системы, подчинялось индустриальным приоритетам. Продолжалось перераспределение ресурсов в пользу городов и индустриального производства. Численность населения, величина покупательных фондов по-прежнему не являлись главными критериями государственного снабжения. Проследим этапы распределения фондов между территориями в соответствии с планами Наркомторга. Первый шаг — деление фондов между союзными республиками. В общем оно примерно соответствовало доле населения той или иной республики в населении страны: Российская Федерация, как правило, получала порядка 60 %, Украина — 20 %, Средняя Азия и Казахстан — 10 %, Закавказье — 5 %, Белоруссия — 3 % рыночных фондов. Оговорки «в общем» и «как правило» необходимы, так как уже на первом этапе распределения «индустриальные приоритеты» обнаруживали себя. При распределении наиболее дефицитных продуктов, таких, например, как мясо и жиры, Российская Федерация получала более 80 % рыночных фондов (при численности населения немногим более 60 %), в то время как Средняя Азия вместе с Казахстаном, Закавказье (около 15 % населения) получали всего 1–2 %[382].

На втором этапе распределения — деление фондов внутри республик — численность населения уже практически не играла роли. В противном случае село должно было бы получать в два раза больше товаров, чем город, поскольку численность сельского населения вдвое превышала численность городского. На деле же сельское население по-прежнему оставалось нелюбимой падчерицей в государственной системе снабжения.

Политика Политбюро в отношении деревни, по сути, не изменилась. Хотя валовые сборы росли, вместе с ними росли и государственные заготовки[383]. Во второй половине 1930‐х годов государство изымало всю товарную продукцию свеклы и хлопка, 94 % зерновых, до 70 % картофеля, половину мяса, сала, яиц, около 60 % молока[384]. При существовавшем уровне сельскохозяйственного производства рост заготовок мог идти только за счет сокращения внутреннего сельского потребления[385]. Заготовки в сочетании с неурожаем стали причиной локального голода в деревне в 1936/37 году, о котором будет рассказано дальше. Из-за роста государственных заготовок натуральные доходы в колхозах оставались невелики. Небольшими были и денежные доходы от сдачи продукции государству по низким, убыточным для колхозов ценам[386]. В этих условиях главным источником доходов и самоснабжения крестьян оставались личное усадебное хозяйство и рынок.