За голубым порогом

Вместе с большим пучком водорослей Николаю случайно попался молодой чилим. Его посадили в ведро. Он плавал там, ощупывая усиками эмалированные стенки, пока я не испугала его, бросив к нему водорослевых крабов. Чилим резко ударил хвостовым плавничком под брюшко и отскочил назад. Вот таким стремительным прыжком скрывались от меня в траву его сородичи. Как утверждают ученые, чилимы обладают весьма интересной особенностью: все они до двух лет самцы, а в начале третьего года превращаются в самок. Эти крупные креветки достигают в некоторых районах восемнадцати сантиметров длины. Их давно промышляют на Дальнем Востоке. В последнее время ведутся работы по акклиматизации травяного чилима в Черном море.

В обшей сложности мы набрали более дюжины различных видов животных. Это означало, что завтра придется весь день сидеть дома и рисовать их. Мы уже с нетерпением ждали возвращения катера.

Монотонно жужжат насекомые, в лесочке над нами посвистывают олени. Горячее солнце, горячий песок. Почему так хочется спать после того, как часа полтора помокнешь в воде? Однако засыпать в купальном костюме под лучами дальневосточного солнца, особенно в первые дни после приезда, не менее опасно, чем на черноморском пляже. Можно поплатиться кожей за такое легкомыслие. Чтобы не поддаться соблазну и не заснуть, я пошла собирать плоских ежей. Четверть ведра ежей и четверть ведра воды — получается отличное красное вино, по цвету, разумеется. Природа плохо закрепила краску на этих животных!

К пяти часам мы были дома, и опять возникла все та же проблема: воды мало — животных много, и почти все крупные, В следующий раз, решили мы, надо брать рисовальные принадлежности с собой на море и рисовать животных сразу же после поимки.

* * *

Днем на территории комбината достаточно оживленно. Работают все цехи — и по переработке улова, и подсобные. Строится многоэтажное здание нового консервного завода, ремонтируются суда. Здесь встречаешь плотников и монтажников, шоферов и электриков, работников консервного завода в белоснежных халатах и уборщиц в прорезиненных фартуках, А на причалах, откуда ушли на рассвете рыболовецкие суда, почти никого нет, только сидят рыболовы, свесив ноги над мутной водой, да на длинном конвейере, подающем разгружаемую рыбу в цехи, возится, посвистывая, монтер. Над заводом висит специфический запах, в первые дни казавшийся тяжелым и очень неприятным. Потом мы быстро привыкли и начали даже различать его отдельные компоненты, среди которых преобладают два особенно сильных: запах не очень свежей рыбы из цеха, где несортовую рыбу перерабатывают на кормовую муку, и второй, такой же сильный, но более аппетитный, из цеха обжарки — запах раскаленного растительного масла и жареной камбалы. Па берегу, у пирсов, пахнет соляркой и водорослями, мокрым деревом, ржавым железом, хлористой известью и варом. Уборщицы целые дни ходят с совками и метлами, подбирая всякие отходы и смывая их в бухту сильными струями воды из шлангов.

Когда станет совсем темно, часам к десяти-одиннадцати вечера возвращаются с рыбной ловли МРС, то есть малые рыболовные сейнеры. К этому времени на причалах комбината, пустынных в течение всего дня, собирается народ. Здесь приемщики улова, начальники цехов, директор или его заместители, диспетчер, капитан рыболовецкого флота и другие.

На противоположном берегу горят огни поселка. Правее, за плоским островком, сонная вода бухты и далекие сопки скрыты в непроглядной тьме. Только зеленый глаз маяка мигает где-то, и не поймешь — близко он или далеко. И вдруг возникает топовый огонек, плывущий высоко над водой. По-

являются медленно движущиеся бортовые огни — красный и

зеленый. Они становятся все ярче, и вот уже виден контур судна, фигуры людей на палубе. Через несколько минут сейнер ловко, впритирку, подходит к причалу. Летят чалки и послушно ложатся на толстые сваи. Сразу возникает та оживленная суета, в которой каждый знает свое место. Маленький кран, поворачиваясь, несет над головами людей и ставит прямо на палубу тяжелый мерный ящик с раздвижным дном. Рыба на судне уже разобрана по сортам и разгорожена