За голубым порогом

На камнях мы сбросили с натруженных плеч тяжелые рюкзаки. Юра и Герман сразу же принялись стаскивать к кострищу бревна, доски и сучья, заброшенные на берег штормовыми волнами. Глядя, как кристально чистая вода ласково гладит песок, трудно было представить себе всклокоченные, мутные валы, с грохотом идущие на приступ береговых сопок и, как щепки, кидающие тяжелые бревна.

Высушенные солнцем и ветром дрова загорелись бледным, почти невидимым пламенем, а Юра и Герман все подваливали топлива, словно мы собирались жарить здесь кабана. Когда мы вылезем из воды, костер очень пригодится. Можно будет и отогреться, и зажарить рыбу. Если она будет, разумеется.

У Германа фотоаппарат был заключен в литой металлический бокс с щегольскими головками выводов управления и массивными болтами. Юра заклеил «Зенит» в резиновый пузырь для льда с врезанным в крышку стеклом. Мы с Германом сравнивали свои боксы с ревнивым интересом. Мой был легче, что важно, когда приходится таскать за спиной подводное снаряжение в дальние бухты. Бокс Германа был тяжелее, но зато у него было важное преимущество — приспособление для перевода диафрагмы. У моего бокса такого приспособления не было, а был вывод регулятора скоростей, которым, кстати сказать, я почти никогда не пользовалась. Герману я об этом не сказала. Пусть думает, что мой аппарат более совершенной конструкции.

Лида и Юра уже поплыли к скалистой части бухты, а мы все еще разглядывали и обсуждали свое снаряжение. Наконец, удовлетворенные результатами сравнения, с тайным сознанием, что бокс товарища немного хуже, мы отправились вслед за нашими друзьями.

В этой части бухты дно было почти сплошь покрыто камнями. Между ними оставались только маленькие площадки песка. Раки-отшельники кубарем летели с камней, крабики канцеры улепетывали боком и прятались в пышном ковре водорослей. Здесь преобладали саргассы и кодиумы. Местами светло-красные водоросли дазия, родимения и более темный тихокарпус, мешаясь со светло-зеленой ульвой, образовывали яркое, цветистое пятно на фоне коричневых саргассов. Каменистая отмель, где мы едва не задевали коленями о дно, тянулась метров на тридцать, потом глубина сразу увеличилась, и мы выплыли к первым подводным скалам. Здесь, кроме отдельных грив филлоспадикса, растительности почти не было. Да и он развевался только на самых вершинах, почти достигающих поверхности воды. Голые, темные камни придавали пейзажу мрачноватый оттенок. Крупные мидии Грайана с массивными створками заселяли скалы. Они гроздьями покрывали их откосы и заполняли собой узкие расщелины. Черные ежи местами сидели такими плотными колониями, что почти касались друг друга. А вот и трепанги. Их здесь оказалось много, разнообразных по размерам и оттенкам окраски. И везде на дне виднелись звезды. Большей частью это были давно примелькавшиеся патирии и амурские звезды, но я сразу же нашла двух крупных красных лизастрозем с пушистыми помпонами на теле. Они были уже нарисованы нами, но я захватила самую большую лизастрезему на случай, если ее нет у моих новых товарищей.

На плоской каменной плите лежала звезда, еще не виданная ранее. Сверху она была как будто обтянута зеленовато-серой зернистой кожей, с боков и снизу — грязно-желтая. Мне говорил о ней Николай. Это луидия. Немного дальше ползла еще одна, более темного цвета.

Укладывая звезд в сумку, я оглянулась на своих спутников. Вон мелькнула голубая купальная шапочка, и в воздух взлетел блестящий фонтанчик брызг из дыхательной трубки. Я не успела окликнуть Германа, как он опять ушел под воду.

В тени камня неподвижно лежал громадный бычок, сначала показавшийся мне случайным сочетанием пятен на камнях. Внимательно вглядываясь, я убедилась, что все же это бычок, с характерной для этих рыб формой головы и тела. Первые два снимка я сделала, подплывая к нему с большой осторожностью, чтобы не спугнуть интересное животное. Я подплыла уже вплотную и, придерживаясь рукой за камень, рассматривала в упор пеструю морду. Бычок был сантиметров тридцати пяти длиной и состоял в основном из большой плоской головы с крошечными глазками и невероятно широкой пастью. Бородавки, шипы и какие-то отростки придавали рыбе вид настоящего страшилища. Окраска бычка замечательно подходила к цвету камней, на которых он лежал: мраморный черно-белый узор на голове и расплывчатые темные, светло-серые и белые пятна на теле. Тут мне пришлось оставить моего нового знакомого и спешно подняться наверх за глотком воздуха: Немного отдышавшись, я спикировала на то же место, готовясь сделать еще снимки. Как бы не так! Стоило повернуться к нему спиной, как бычок скрылся. Повадка известная: враг смотрит на тебя — лежи и не дыши, авось будешь принят за камни. Ну, а если на тебя не смотрят, надо скорее удирать.