За границами легенд (СИ)

Почему-то воины остроухих, когда попадались мне на глаза, были одеты в длинные рубашки с разрезами от пояса до бедра. Из плотной ткани тёмно-коричневого, синего цвета или сероватой. Ткань в некоторых местах вышивали большими или маленькими металлическими бляхами. Иногда только по плечам и запястьям, иногда — и на груди, и на спине, реже — на штанах, над коленями и под коленями и, крайне редко — по всей длине штанин, спереди и сзади. Впрочем, ткань, вроде плотная и грубая, как-то загадочно поблёскивала, когда на неё падали солнечные лучи. Так что, быть может, из-за какой-то пропитки она и имела особую прочность. Одежда сегодняшних воинов — тёмно-коричневая или тускло-синяя. И, хм… точно! Коричневые рубахи украшены или укреплены тёмным, почти чёрным металлом, а тускло-синие — сероватым. Может, это знак определённого статуса среди войска и стражи? Форма? Но что меня сбивало и прежде, и сейчас — это то, что узор на этих металлических бляхах был совершенно разным. Переплетения стеблей, кое-где гор и, у двоих, змей. У кого-то сандалии, у кого-то сапоги. И, опять-таки — сандалии и сапоги встречались и у воинов в коричневой форме и у воинов в синей

Король остроухих подождал некоторое время, давая тем двоим полюбоваться пейзажем — воины же не сводили глаз с них — потом громко произнёс:

— Син из рода Туманного серебра из семьи Полуночной мелодии! — и, едва он заговорил, как воины и стоящие у воды повернулись к нам.

"Эльфийские порядки" 7.6

Эльфом в голубой одежде оказался Син. Он медленно поклонился королю, потом — мне. Выпрямился. Заметила, что стоявший возле него остроухий смутно на него похож, особенно, формой глаз и губ, также зелёноглазый, роста почти такого же. Разве что волосы каштанового цвета. И тоже выглядел молодым.

Син задумчиво сказал, медленно взмахивая рукой, будто рисовал кистью по воздуху, мягко, но громко сказал:

Лёгкий набросок акварелью по плотной шершавой бумаге.

Лёгкая голубизна небес расцветает за сочной линией горных вершин.

Я смотрю на небо и на горы — и мне чудится,

Будто передо мною всё ещё чистая вода ручья, что поёт пред ними,

Перемешенная с сочными мазками гладких тёмных камней.

С росчерками уродливых камней,

Которые вода вскоре обласкает.

Вода, обнимая камни, течёт всё быстрей и быстрей.

Я смотрю на небо и на горы — и мне чудится

Словно это небо — мой растворившийся сон.

Пока меня ещё не было, свежестью неба дышали горы.

Когда меня уже не будет, в свежести неба утонут горы.

Сердце замирает, как и много раз прежде.

Я не первый, кто преклоняет колени перед величием природы.

Я смотрю на небо и на горы — и мне чудится,

Как танцует моя душа, согретая и рождённая свежестью небес.

Капля за каплей, капля за каплей…

Капли утекают в вечность — и становятся морем.

В россыпи водных каплей,

В россыпи каплей жизни,

В россыпи восхищённых вздохов

Замирает моя душа.

Я не первый, склоняющий голову перед величием природы.

Капля за каплей, капля за каплей…

Капли утекают в вечность — и становятся морем.

Его спутник счастливо улыбнулся. Он и Син переглянулись. Родственник Сина кивнул.

Кто-то из воинов в коричневых одеждах легко повёл рукой. У сосны с нашего брега реки, росшей поодаль, ствол чуть подёрнулся дымкой. И вдруг показалась Нис в белом платье, вцепившаяся в дерево. Она робко взглянула на мага, который её обнаружил. Тот легонько кивнул. Эльфийка улыбнулась и, ненадолго отлепившись от дерева, поклонилась ему. И снова отступила к сосне, опираясь на неё. Она почему-то смотрела то на Сина, то на него и ещё на двух остроухих в коричневых одеждах, словно других не существовало.

Син вытащил из-под ворота серебристо-серую ленту с вышитыми тускло-сиреневыми цветами, кой-где пересыпанными тонкими чёрными ветками. Нис подалась вперёд, вглядываясь в узор на ней. Король покосился на того же мужчину в коричневой одежде — маг указал взглядом на эльфийку — и он перевёл взгляд туда. Нахмурился.