За границами легенд (СИ)

Однажды меч станет чёрным, рукоять его потускнеет. На камнях на самом дне он постепенно потеряет все свои краски и станет невидимым.

Так течение времени смывает воспоминания о ярких и тусклых днях, постепенно преображая их и будто бы делая невидимыми.

Когда твою память затянет шаль пустоты.

Когда твою душу затянет болью разлуки.

Ты вспомни меня в час ночной и дневной.

Ты вспомни потом то время…

Когда золотые капли солнца будто падали с небес на наши головы и наши сплетённые волосы, будто благословляя нас.

Однажды меч на дне одряхлеет и рассыплется прахом. Воды же будут танцевать, как и прежде между небом и им.

До того, как последняя крупица его растворится, меч будет молиться, чтобы вода реки, затопившая его жизнь и согревшая его разгорячённую душу, всегда оставалась такой же чистой и также танцевала под солнечными бликами.

Я боюсь, что час разлуки с тобой близится, но я молюсь, чтобы твоя улыбка оставалась счастливой и потом, когда я уйду. И даже потом, когда я уйду навсегда.

Вода день и ночь, день и ночь ласкала прильнувшее к ней лезвие…

Я оставил своё сердце и свою душу в твоих объятиях в твоих бледных хрупких пальцах.

Перебирай мою душу украдкой, как ты когда-то перебирала ласково, наполняя мир вокруг своим смехом, мои волосы.

Умоляю, ты помни меня в час рассвета и в час заката!

Ты вспоминай потом то время.

Когда золотые капли солнца будто падали с небес на наши головы и наши сплетённые волосы, будто благословляя нас.

Я не сразу поняла, что эти строки и ритм, с каким Тин произносит эту причудливую речь, точно ложатся во все движения Сина. А когда поняла, то застыла, заворожено вглядываясь в танец черноволосого мужчины и вслушиваясь в голос другого.

Остановившись, Син замер ненадолго, вглядываясь в глаза Нис — та улыбалась, но по щекам её скатывались слёзы — потом обернулся к нам, поклонился Тину.

— Благодарю тебя, сын семьи Багрового рассвета, что ты присоединился к танцу моему древней песней. Хоть и не ожидал я вновь получить возможность сплести свои руки и ноги с твоими словами, однако же песнь, спетая тобой, словно радуга по небу прошла по моему сегодняшнему дню.

Тин поклонился ему в ответ и ответил, так же нараспев:

— Цветы коротки, словно жизнь тех, кто встречает рассветы и провожает закаты у подножия гор. Но до того, как рассыплются пылью мои ступни, я сохраню память о цветах, я сберегу в своём сердце память об их благоухании.

Они замерли, молча и серьёзно глядя друг на друга. Потом Син улыбнулся Нис — и до меня запоздало дошло, кто та женщина, с которой остроухий спал последние годы — и поклонился уже воинам, молча наблюдавшим за ним.

— Это поэзия Жёлтого края, — тихо пояснил мне Тин.

Син бросил ещё один взгляд на горы, потом повернулся к своему королю, устремив на него печальный взгляд.

Хэл скользнул рукой по своему поясу. И вдруг проявились, словно выползая из-под сползающей невидимой ткани, ножны с кинжалом.

— Отойдёмте немного, Рён, — попросил меня Тин. И, осторожно сжав моё запястье, увлёк в сторону.

Син и Хэл бросили короткий взгляд на нас. Потом встали на берегу напротив друг друга. Воины сдвинулись, встав двумя полосами за спинами одного и второго соперника. Нис отступила к сосне, вновь хватаясь за неё. Свой лёгкий нежно голубой шарф оставила, будто забыв, на серых грязных камнях. Син покосился на шарф и на неё. Она горько улыбнулась и качнула головой. Мужчина снова повернулся к своему королю. На меня он не смотрел. Совсем.