За границами снов

Тогда к моему клану воинов пришло глубинное видение всей опасности, которая ждет человечество, если жуки-кармоеды вдруг решат захватить власть над нами, их актуализаторами в людских пространствах, пленителями и дрессировщиками, поскольку всем кланом мы были способны совершить все что угодно в нашей или чуждой проекциях – и уж точно гораздо больше, чем все политики, вместе взятые. Другое дело, что нам все эти игрушки-побрякушки взаимоотношений социума совершенно не нужны, зато, видимо, нужны были хищным инсектоидоморфам. Постигнув суть положения вещей, угрожающего жизни на всей планете, мы приняли единственно верное решение – изменить собственную природу так, чтобы жучьи хищники не пожелали бы к нам прицепляться и даже не смогли, если бы вдруг захотели. Весь мой клан Ыыгзталм перенес свое осознание в область существования пушистых грызунов – и для проекции мира привычной повседневности людей мы действительно стали хомячками, хотя в других слоях по сей день выглядим абсолютно иначе. Как вождь клана, я остался единственным, кто рискнул сохранить облик человека для того, чтобы продолжать заботиться о своих пушистых сородичах. Все они до сих пор живут у меня дома: там для них места вполне достаточно, и нет больше никакой потребности в обширных пространствах пещер Айыыбы.

Обретя новый облик, они тем не менее не перестали быть истинными воинами своего клана, даже сохранив и приумножив с возрастом исцеляющие способности, поклявшись всегда помогать жертвам многомерных жуков. Вспомни, как неорганические сущности пришли к тебе во сне, ведь это наиболее удобная и благодатная среда для их размножения и питания. В сновидении ты пробирался через джунгли, разрубая паутину широченным мачете, но нити тенеты становились лишь толще и гуще. Ты настойчиво брел в их гнездо, в самое сердце ловушки. И когда ты пришел, крупный паук в центре накинулся на тебя так, что ты даже не успел отбить его атаку».

Все сказанное стариком повергло меня в некое, практически трансовое, состояние ужаса: да, я помнил этот кошмар, снившийся мне как раз с полгода назад, и все в нем происходило в точном соответствии с описанием, только что изложенным добрым доктором Куку. Речь знахаря и вождя клана хомячков настолько не соответствовала его внешности, что я оказывался способен либо смотреть на него, либо слушать. Совместное же действие в данном случае вызывало устойчивый, как сейчас принято выражаться, эффект когнитивного диссонанса: у меня все никак не получалось увязать его толстовскую народно-квасную патриархальность внешности с лекционной энциклопедичностью повествовательной речи. Впрочем, кто скажет, кем он был и чем жил весь долгий период своего существования? И знаний, вероятно, накопил в десятки, если не в сотни раз больше, чем я. Откровенно говоря, и не особо-то хотелось вдаваться в суть его знаний, обретая все те же печали, многотонный груз которых Айыыбы Лид, по-видимому, вынужден был постоянно нести в себе, лишь приумножая тяжесть сей интеллектуальной ноши с возрастом.

Тем временем знахарь продолжал: «Я рассказал тебе все это с одной лишь целью: чтобы ты понял суть вещей и не обижался на мои действия. Ведь не существует совершенно никакого способа избавиться от власти жука-кармоеда иным путем, кроме как превратившись в мелкое животное. Но, поскольку ты не из нашего племени и ты отнюдь не воин, то и быть хомяком тоже недостоин, ибо кто же еще, как не хомяк, способен столь точно передать наше настроение и быть нашим целостным и полноправным отражением? Пожалуй, тебе уготована чуточку иная участь: ты станешь моим домашним ученым котом».

С этими словами Айыыба Лид, ласково и задушевно улыбаясь, резко и внезапно хлопнул меня где-то по спине. В глазах тотчас помутилось, и мне показалось, что я очень быстро падаю, принимая импульс дополнительного ускорения в пространстве, меняющем форму, размер и очертания. Когда же сознание вернулось ко мне, уже пришлось начать привыкать к новому телу.

С тех пор в моей жизни произошло уже немало событий: мышиные охоты, прогулки по лесу, экстаз от процесса когтеточки о мебель и чудные испития парного молока. А когда хозяин сердится на меня, то грозится посадить на золотую цепь и привязать к дубу. Но пока что, к счастью, коварного плана своего он еще не реализовал, и очень надеюсь, что он никогда так не сделает. Чтобы не досаждать хозяину своей повсеместностью, я решил заняться хобби и принялся записывать мемуары, начиная с самого раннего детства и заканчивая текущим днем. Конечно, чтобы научиться держать в мохнатой полосатой лапе шариковую ручку, мне потребовалось пара недель тренировок, но зато теперь вы читаете одну из новых глав моих мемуаров. Согласитесь, для кота это не так уж и мало.

Но есть одна вещь, в которой я уверен совершенно точно: никогда в жизни ко мне не прицепится больше отвратительный астральный жук-кармоед!

Зеркала