За границами снов

Я вопросительно уставился куда-то вверх, периодически переводя взгляд то на доктора, то на хомячка. Старик немного пошамкал губами и прохрипел: «Жук… Давно я не сталкивался с ними, но, видно, что моя судьба – выиграть еще одну битву с этими треклятыми сущностями. Для этого нам потребуется совершить пешую прогулку в самые глубины пещер. По дороге объясню тебе всю суть проблемы». Мы вышли из знахарского домика и направились в неизвестность по покатой туманной лесной дорожке. Облачная дымка ничуть не рассеялась, хотя на поверхности трав и деревьев появилась блестяще-переливчатая роса. Примерно через полчаса впереди, метрах этак в десяти от нас, что-то загадочно зачернелось, а еще через несколько шагов стало очевидно, что это, оказывается, чернел вход в пещеру. Высотой он был метров семь или восемь, а сразу за этой дыркой в скале начинался резкий, практически отвесный спуск куда-то в мрачноватые недра Косматой, где, по идее, могло оказаться вообще все что угодно: от совсем ничего до лежащего на золотых копях Змея Горыныча с инкрустированными в чешуйчатую шкуру самоцветами.

Доктор зажег смоляной коптящий факел, и в тусклом сиянии на сводах пещеры проступили загадочные письмена, довольно-таки древние на вид и настолько же нечитаемые. Я пригляделся к рисункам, периодически то там, то сям проступавшим между надписями, и понял, что сии знатные образчики наскальной живописи изображали странного вида инсектоидных существ, чем-то напоминающих не то чужих из соответствующего американского блокбастера, не то гигантских воинствующих насекомых из «Звездного десанта». Тонкими светящимися нитями линий насекомые были связаны с высокими тощими людьми, имевшими в своей линейно-узорчатой схематичности нечто божественно-ацтекское. В то же время детальность и гротескность их прорисовки имела во всей своей комплексной совокупности нечто невыразимо и неуловимо, но совершенно явно босховское, вызывающее архетипический испуг, а по степени северноплеменной этнической мрачности готовое соревноваться с творениями Ганса Гигера или даже Азария Горчакова.

Сдерживая в себе желание произнести какое-нибудь многоэтажное заклинание на неизвестном мне языке науатль и тем самым вызвать инфернально-доисторическое индейское божество, я подумал о том, какую огромную все-таки роль играет массовая культура в закреплении определенного порядка в схематическом образе мышления человечества и вектора его обобщенной ментальной направленности, выгодной в каждый конкретный период исторического когнитивно-цивилизационного континуума. Насколько же взгляд на вещи пронырливо-изворотливого и горделивого, но в то же время романтически-благородного и наивно вдохновленного революциями человека вековой давности отличается от нынешних измельчавших и индульгирующих трололошек, фрустрирующих ололошек и прочих школьно-пубертатных паладинов интернета, похотливо и честолюбиво протирающих до дыр свои тщедушные клавиатуры на всяких там хабрах, лурках, башах, упячках, в соцсетях – и прочих отхожих местах мировой паутины, превращаясь в сетевые гаджеты для автогенерации дегенеративного контента виртуализированного общества!

Тем временем мы проходили из грота в грот в гробовом молчании, словно бы не смея нарушать гармонию величественных сводов, уходивших на высоту никак не меньше десятиэтажного дома. Периодически в стенах пещеры попадались узкие боковые лазы, ведшие в мрачную, холодную и сырую неизвестность. Некоторые гроты оказывались практически полностью затоплены озерами, вода которых впитала известковые минералы, образовав на поверхности тончайший белесый налет. Ни единого движения воздуха здесь не происходило, и потому гладь озер была девственно чиста от волн, больше напоминая слегка мутноватое зеркальное стекло.

Наконец добрый доктор Куку решился-таки нарушить молчание и принялся негромко рассказывать, словно бы сам для себя:

«Когда-то давно мы были великим кланом – племенем воинов Ыыгзталм. Мы постигали утонченные тайны мироздания и, в конечном итоге, путем неимоверных усилий, исследований и тренировок, почти познали собственную природу, обретя практически вечную жизнь. Тогда мне, уже в те времена являвшемуся главой племени, пришла идея приручить мистическое оружие – помощников иного мира, пригодных для борьбы с враждебными кланами. Постижение себя открыло возможность изменять собственное зрение так, что каждый из нас начинал видеть существ, населяющих все проекции и слои Реальности. В одном из нижних миров, в сером клубящемся подобии кубического подпространства, жили насекомоподобные сущности размером с собаку, но обладавшие цепкими лапами и тонкими щупами. У них было свойство, точнее, даже способность самостоятельно выбираться в любые другие проекции – и охотиться на существ, населяющих эти проекции.