За гранью безумия

– Слышь ты, женщина, – он подошёл к ней вплотную. – Не твоего ума это дело, понятно? Без тебя решу, когда и куда мне ехать. И как денег достать. Поняла? Твоё дело – пожрать приготовить вовремя да порядок в доме. Скотину кормить и доить вовремя. И огород вырастить. Вот и давай, свои дела решай. А в мои не лезь. Поняла, спрашиваю?

– А как же, – медленно ответила Зинка. – Поняла, чего ж тут непонятного.

Внутри у неё всё клокотало от незаслуженной обиды, но она и виду не подала.

– Прости, пойду бабьи дела свои решать. И вправду, чего это я? Надо будет – и сам позвонишь.

– Вот-вот, – сказал Матвей. – Всё, закрыт вопрос. Через полчаса обедать приду, чтоб всё готово было и накрыто.

Зинка зашла обратно в избу, на кухне присела на лавку, собираясь с мыслями.

– Нет, ну надо же, – проговорила она сама себе, пытаясь унять возмущение. – В конец оборзел мужик. Ладно, будет тебе обед… вовремя.

Через полчаса, когда Матвей пришёл обедать, на идеально чистом кухонном столе стояла большая миска пшённой каши, стакан чая и солонка.

– Кушай, дорогой! – с деланой безмятежностью сказала Зинка, присаживаясь с противоположной стороны стола. – Отобедай, чем бог послал.

– Ты что ж это… – вытаращился на неё Матвей. – Чем бог послал? А мясо где? А овощи? А хлеб? Масло? Ты что ж, издеваешься?

– Что ты, что ты… Просто экономить продукты буду, пока ты не заработаешь.

– Вот тварь, – вскипел Матвей. – А ну, говорю, давай нормальный обед!

Зинка встала, подошла к нему, оперлась локтями на столешницу рядом.

– Слышь ты, мужчина, – мстительно произнесла она. – Не твоего ума это дело. Чем и как, и когда, и кого кормить, я сама решу, без твоего участия. Твоё дело – деньги доставать, моё – готовка, дом, скотина. Ты свои дела решай, а я свои буду.

Матвей резко встал из-за стола.

– Ты всё-таки меня спровадить хочешь, я погляжу. Поди, любовника себе завела, ждёшь не дождёшься, когда муж за порог свалит…

– Ну ты козёл! – воскликнула Зинка и со всего маху влепила мужу пощёчину.

– А ты стерва! – рявкнул Матвей, схватил тарелку с пшёнкой и нахлобучил жене на голову. Вскочил, опрокинув стул, в сердцах сдёрнул в прихожке ветровку с вешалки, кепку, прихватил сапоги и выбежал за дверь.

4

Он вышел через заднюю калитку к лесу и, мысленно ругая вредную бабу самыми распоследними словами, побрёл вдоль заборов. В мыслях царил глубокий и беспощадный сумбур. Он ведь на самом деле давно добивался этой работы, обзванивал людей, говорил, что не подведёт. Так почему же, почему сейчас так не хочется ехать?

Борька Лебедев, как полоумный, вылетел ему наперерез из-за сарая на своём участке, баюкая в руках литровую бутыль самогона. Волосы его были всклокочены, правый подол рубахи торчал из штанов, а на щеке алела свежая царапина.

– Нет, ну ты подумай! – он почти кричал. – Моя Надюха совсем ошизела! Сколько добра угробила, дура! Семь пузырей в сортир вылила, сволочь такая! Вот, один еле спас, можно сказать, на себе вынес, как боевое знамя, блин…

– Я бы морду набил, – хмуро сказал Матвей.

– Ага, набьёшь ей, корове этакой. Видал, осенью напротив нас «девятка» чья-то заезжая забуксовала, так она подошла и руками ей задок приподняла. Мужики просто охренели.

– И с чего ж это она взбесилась у тебя сегодня?

– А чёрт её знает. Баба, что с неё взять… Ход мыслей бабских мне лично непостижим.

– И мне, – вздохнул Матвей.

– Я уж дня три как сухой ходил, ни словом ей не перечил, всё ништяк было у нас. Так она утром сегодня, ты понял, ключи от кладовой спёрла и давай стратегический запас уничтожать! Переходим, говорит, на новый уровень жизни! В моём доме, говорит, безалкогольная зона! У меня ж, ты знаешь, запас стоял на чёрный день, всего-то почти ничего, восемь литров. Я говорю, что ж ты делаешь, а вдруг заболеем, а вдруг там грипп или что, чем лечиться будем? А она говорит, мол, я тебя и так вылечу, и кулачище свой в нос суёт. Одну бутылку только и отвоевал и то еле-еле успел. Сказала – приду домой бухим, убьёт. Блин, в сортире теперь духан стоит, наверное… Говно со спиртом, мать её…

– Придёшь бухим – убьёт? – переспросил Матвей. – Что, так и сказала?

– Ну.

– А ты не приходи.

– А точно, – обрадовался Борька. – Давай к тебе. Посидим по-людски, потом я у тебя переночую в баньке…

– Не, у меня не получится. Зинка моя сегодня тоже стервозит, хуже некуда.

– Во, блин… Полнолуние на них, видать, действует, на баб.

– А что, полнолуние сегодня? – переспросил Матвей.

– Да вроде…

Внутреннему взору Матвея вдруг ясно представилась тёмная гладь озера Тагарлык, подсвеченная полной луной, силуэты крон деревьев на фоне тёмного звёздного неба и мерцающая лунная дорожка, подходящая к самому берегу.

– Я знаю, где мы с тобой выпьем сегодня, – сказал он. – И переночуем. Ты давно в походы ходил?

Борька вопросительно вытаращился на Матвея, и тот невольно слегка улыбнулся.

– Место одно есть, – сказал он. – Там классно – не описать. Поехали. К чёрту Подгорск и баб этих бешеных. Блин, только закуска нужна. Мне моя не даст.

– Я, сам понимаешь… – развёл руками Борька.