За гранью безумия

– Откуда ты можешь знать, что будет? – спросила Василиса. – Ты же никогда не соприкасалась с ритуалом. Ты же не настолько меня старше! У тебя нет никакого повода так говорить. Да и россказни эти про равновесие порядком уже надоели. Теория равновесия – это просто такая же религия, как и у людей, придуманная кем-то, чтобы держать нас в придуманных же рамках. Плевать я хотела на равновесие.

– На всё-то вам плевать, – вздохнула Тайна. – Что ж, моё дело предупредить. Пошатнёшь равновесие – жди от него гонца. А он может быть любым. Тёмным, светлым… Готова не будешь. Пойду я, и вправду ведь не годится мне вам мешать. Одно только скажу ещё. Он добровольно должен согласиться. Добровольно, слышишь? Это значит, что ты должна снять все свои чары с него. Никакого воздействия. Он увидит тебя. И тогда решит. Так-то…

Она не сдвинулась с места, просто втянулась полностью в клубящееся марево, чёрным облачком припала к земле и исчезла, словно просочившись под мох. Несколько секунд ещё её незримое присутствие ощущалось на поляне, и только когда оно истаяло, Матвей смог перевести дух.

Василиса сидела неподвижно, низко опустив голову.

– Ну же, – ласково спросил Матвей, ероша ей волосы. – Чего ж ты испугалась-то? Ты же говорила, что магия твоя только разбудила моё сердце. Значит, нам нечего бояться, это ничего не изменит.

– Ты ведь хотел о многом меня спросить, да? Просто начал сразу с главного.

– Ну да, – сказал Матвей.

– Видишь ли, – сказала Василиса, – наше сознание – как ваши компьютеры, только намного мощнее. Когда мы сталкиваемся с мужчиной, мы считываем всю информацию, которой он владеет на этот момент. Полностью. И вся она остаётся в памяти, хранится в ней. Всегда. Я могу, к примеру, прямо сейчас воспроизвести доказательства сотен теорем, включая казуистические. Или наизусть процитировать любую работу Ленина… Дьявол, о чём я с тобой говорю… Но ты меня понимаешь? Понимаешь?

– Нет, – сказал Матвей, – я только понял, почему вы говорили с нами, как настоящие студентки. Давай уже, снимай свои чары. Покончим с этим.

– Сейчас, – прошептала Василиса. – Давай только ещё немножко посидим просто, хорошо? Мне тоже надо… надо решиться.

Матвей подкинул дровишек в костёр. К своему удивлению, он заметил, что Василису бьёт мелкая дрожь. Накинул ей на плечи свою куртку, обнял. Она благодарно прижалась к нему, и он впервые почувствовал, что неизбежное, дурманящее вожделение не может одолеть в его душе стремление защитить, оберечь её от любых бед.

Они просидели так около получаса, молча, в тишине, глядя на огонь костра и на озеро. Потом Василиса отодвинулась от него и закрыла лицо руками. На краткое мгновение в глазах у Матвея помутилось, а затем… Затем из пелены проступили бледно-зелёные скрюченные узловатые пальцы с жёлтыми длинными когтями. Почти лысая бородавчатая неровная голова с редкими клочьями бесцветных волос. Горбатая кривая спина в оранжевом топике, столь нелепом на этом уродливом теле.

Где-то неподалёку в лесу сладострастно вскрикивал и постанывал привязанный к дереву депутат. Оказывается, Василисина магия блокировала эти звуки, но теперь они самым беспардонным образом нарушали романтику их полянки.

Он взял Василисины руки в свои и опустил их. Безносое существо с белёсыми кожистыми губами и круглыми, лишёнными век глазами навыкате испуганно вскинуло на него взгляд.

– Мы назовём её Надеждой, – сказал Матвей и погладил её по неровной ямчатой щеке. – И всё у нас будет хорошо. Ты только дождись меня. Я сейчас вернусь и дам своё согласие.

Он взял двустволку, вынул из кармана своей куртки коробку с патронами и зашагал на звук.

7

Депутат и вправду был привязан к сосне, причём самым постыдным образом, голым, с раскоряченными ногами, между которыми копошилась Тайна в образе гадкой девчонки. Её голова с косичками и бантиками активно двигалась вверх-вниз, а ручонки теребили то, что не помещалось во рту. Замглавы комитета по вопросам детства и материнства уже даже не стонал, а непрерывно мычал и мерно бился затылком о ствол дерева.

Матвей вскинул двустволку и тщательно прицелился. Крупнокалиберные патроны вместо свинцовой дроби были старательно нашпигованы обрезками серебряных вилок. Всего-то час работы болгаркой… Грохнул выстрел. Между лопатками Тайны лопнула школьная форма, во все стороны брызнуло алым, а затем – зелёным. Её саму швырнуло в сторону, перевернуло, ударило о землю, вытянуло, обесцветило… У застигнутого врасплох «дяди Коли» из стоящего дыбом пениса кровь даже не текла – била толчками, как из перерезанной артерии. Тайна в бессильной ярости заскребла когтями землю, из развороченной груди повалил едкий дым. Депутат вдруг закричал, видимо, очнулся от наваждения, увидел всё как есть.

Матвей перезарядил двустволку.

– Мужик, ты чего?.. – завопил Амбросимов. – Нет, не надо…

Матвей подошёл к корчащейся Тайне, приставил оба ствола к её черепу. Тайна в истинном облике казалась невыразимо страшной и отвратительной. И совсем не похожей на Василису, испуганную и несчастную.