За гранью обычного

Глубокой ночью «железная стая» начала подниматься в воздух. Взлет с грунта на огромном корабле – это что-то! Таких бросков по кабине я не видел даже в кино. Если бы не привязные ремни, то запросто можно было разбить голову о переплет фонаря. Я удивлялся: как конструкция самолета могла выдерживать такие нагрузки? Взлет с максимальным весом осуществлялся почти вслепую в условиях затрудненной видимости – из-за не рассеявшегося пылевого облака, возникшего от взлетевшего перед нами экипажа. По этой причине фары пришлось выключить еще на разбеге, потому что их свет создавал реально ослепляющий световой экран. Шасси и закрылки после взлета я убрал четко выученными стандартными движениями и перешел на внешнюю связь для контроля своего места в боевом порядке полка.

Дальний бомбардировщик Ту-16

Над Балтикой стояла сплошная облачность, и для ее пробивания наш плотный боевой порядок был рассредоточен. Поднявшись за облака, мы увидели под собой плохо различимые силуэты каких-то истребителей. Весь экипаж стал жадно рассматривать незнакомцев. Совместными усилиями нам удалось установить их тип – это были западногерманские F-104 «Старфайтеры». Удовлетворенные результатом, мы прекратили бурное обсуждение столь необычной встречи и стали искать своих, но мигалку нашего ведущего в небе не обнаружили. В экипаже началась легкая нервозность, которая быстро прошла, как только мы увидели далеко слева еле просматривающиеся красные вспышки проблескового маяка самолета. Началась радостная погоня. О самолетовождении никто не думал. Главным было скорее занять свое место в колонне полка. И вот когда удача, казалось, была уже близка, командир корабля разглядел в нашем ведущем гражданский лайнер, спокойно летящий по воздушной трассе над территорией Восточной Германии, несколько ниже нашего эшелона. А ведущий-то где? А мы теперь в каком месте? Среди экипажа понеслась изящная военно-авиационная словесность: «Какого черта по сторонам глазеть, когда работать нужно?!» Нам ничего не оставалось, как всем дружно начать искать в безлунном черном небе хоть какие-то красненькие точки. Внешняя связь была устойчивой, и все в «заграничном» радиоэфире должно было выглядеть чинно и уверенно. Поэтому мы не могли позволить себе даже пискнуть о происшествии, не говоря уже о том, чтобы попросить нашего ведущего хоть как-то обозначить себя сигнальными ракетами или фарами. Вглядываясь до боли в глазах в черную бездну неба, я одновременно со вторым штурманом различил какой-то уплывающий за горизонт красный огонек. Делать было нечего: по газам – и туда, наудачу. В этот раз успех был на нашей стороне. Мы вцепились в обнаруженного ведущего так плотно, что он с трудом отогнал нас над точкой родного аэродрома для предпосадочного размыкания.

После классического приземления на родной базе досталось на орехи всем, в том числе и мне, хотя я и не понял, за что. Но для воспитания чувства локтя, наверное, это было нужно. Постепенно после полетов на тяжелых бомбардировщиках мы стали ощущать в себе принадлежность к настоящим дальникам, чем несказанно гордились. А внутри каждого из нас созрела патриотическая готовность к службе в «долгой авиации».

Раньше в России было более десятка профильных военных летных учебных заведений, в которых с младых ногтей прививали дух и традиции того вида авиации, куда сознательно шел будущий летчик. Сейчас новые веяния привели к созданию единого центра по подготовке пилотов ВВС, а их специализация, зачастую без учета желания курсанта, начинается на последнем курсе. Мне повезло, я учился в другое время и получил то, что хотел.

Начало

1973 год. Позади четыре с лишним года, проведенные в стенах родного училища. Мы с гордостью нацепили на офицерские кители золотые крылышки, в центре которых красовался олицетворяющий истребителей щит с перекрещенными мечами, символизирующими разящую силу – бомбардировщики. Летная нагрудная эмблема была настолько красива, что ее не преминули впоследствии перенять во всех родах войск и видах Вооруженных сил. И сейчас стилизованные под летчицкие значки классности специалистов стали носить все кто ни попадя: и моряки, и строители… Нелепица, да и только! Ну да бог с ним.

И вот уже мы, закоренелые «асы» в рамках курсантских стандартов, желторотыми птенцами попадаем в боевые полки «длинной авиации». И снова начинается учеба, накапливание опыта и навыков на уже знакомых для меня летающих машинах Ту-16. Настала романтическая пора офицерской жизни молодого летчика в период золотого расцвета советских ВВС, после их тяжелого разгрома, называемого хрущевским. Свою же принадлежность к дальней авиации я стал воспринимать как дар Божий и пронес это чувство через всю жизнь.