За гранью слов. О чем думают и что чувствуют животные

В 60-е годы XIX века аквариумы в Великобритании и Соединенных Штатах начали демонстрировать белух и бутылконосых дельфинов. Ф. Т. Бартнум, вероятно, первым научил белуху исполнять трюки, а в 1914 году директор нью-йоркского аквариума Чарльз Таунсенд с удивлением отмечал, что игры дельфинов напоминают «возню щенков». Но на протяжении десятилетий плохой уход за дельфинами приводил к тому, что они недолго жили в неволе.

В 30-е годы XX века несколько кинопродюсеров сняли во Флориде фильм о подводной жизни. «Марин Студиос» быстро превратилась во флоридский «Маринлэнд», куда потянулась публика. До «Маринлэнда» люди абсолютно ничего не знали о социальных, эмоциональных и когнитивных способностях дельфинов. Когда куратор водного парка Артур Макбрайд соединил двух самцов, которых выловили вместе, а затем разлучили на несколько недель, они, по словам Макбрайда, «выказали величайшее волнение… Несомненно, эти двое узнали друг друга». Растроганный и удивленный, Макбрайд писал, что дельфины, находившиеся на его попечении, «наши самые человекоподобные морские родственники… милое и игривое водное млекопитающее, которое помнит друзей». Теперь ученые могли наблюдать за бутылконосыми дельфинами вблизи. До этого люди думали о них – если вообще думали – как об источнике мяса, жира и кожи. Аквариумы покупали дельфинов и китов, завлекая публику удивительными млекопитающими, которые живут семьями. Так мы познакомились с социальной жизнью дельфинов.

Однажды в 50-е ночной сторож заметил, что один из дельфинов как будто подбрасывает пеликанье перо. Вскоре животные уже подбрасывали мячи и игрушки. «Маринлэнд» демонстрировал первую в мире «ученую морскую свинью». Затем начались шоу дельфинов. Но первым в контакт вступил дельфин, а сторож и публика учились его понимать. На протяжении следующих тридцати лет научные исследования были посвящены только дельфинам, жившим в неволе.

Бизнес набирал обороты. Росло число выловленных дельфинов, увеличивалась прибыль. Самой ценной добычей были косатки.

В захватывающем фильме «Черный плавник» Говард Гаррет, выступающий в защиту китов, вспоминает одну охоту, участником которой он был в 70-е годы. С быстроходных катеров бросали взрывчатку, чтобы напугать косаток и загнать их в сети. Но этих косаток уже ловили, объясняет он, «и они знали, что происходит, что у них собираются отнять детенышей. Поэтому взрослые без детенышей направились на восток, прямо в ловушку. Люди на катерах последовали за ними, думая, что туда плывут все». Но самки с детенышами отделились от основной группы и обогнули дальнюю часть острова. Косатки без детенышей держались на самом виду, а остальные незаметно ускользнули. Эта блестящая тактика заставляет нас задуматься над вопросом, который уже звучал в этой книге: как они передавали друг другу такие сложные мысли?

Но Гаррет напоминает нам, что «в конечном счете они должны были вынырнуть на поверхность, чтобы вдохнуть». Косаток заметили с вертолета, и катера направились к ним. Окружив молодняк, люди сняли главную сеть, чтобы выпустить взрослых.

Но те не уплыли.

– Когда ловцы начинают заарканивать детенышей, – рассказывает мне Кен, – матери пытаются защитить их и энергично сопротивляются. Самка становится между катером и детенышем и пытается оттолкнуть его. Все громко кричат.

По словам Кена, иногда люди пугаются и просто убивают взрослых косаток.

В фильме слово затем берет дайвер Джон Кроу. Когда они перемещали детеныша в носилки, чтобы забрать с собой, «вся семья выстроилась в линию в двадцати пяти метрах от нас, переговариваясь между собой. И тогда я понял, что мы творим. У меня слезы навернулись на глаза… Это как забирать ребенка у матери… Что может быть хуже?» Тем не менее он продолжил работу: «Все смотрели – что я мог сделать?» После того как все закончилось, в сетях нашли трех мертвых косаток. Кроу и двум другим дайверам приказали «разрезать сеть, затолкать внутрь животных камни, привязать к хвосту якорь и утопить». Кроу так вспоминает эту операцию: «Худшее, что мне когда-либо приходилось делать».

Невозможно представить, что чувствует социальное млекопитающее с мозгом, который сравним с нашим, после того как оно изо всех сил пыталось отстоять своего детеныша, потерпело неудачу и теперь уплывает подальше от этого хаоса, разлученное с существом, с которым оно поддерживало постоянный контакт на протяжении нескольких лет. И детеныш, одинокий, внезапно отрезанный от голосов родственников, попавший из безбрежного океана в замкнутое пространство бетонной коробки, объятый ужасом и растерянный…