За гранью слов. О чем думают и что чувствуют животные

– Если синхронизировать несколько передатчиков для создания направленного луча, можно получить мощную ударную волну, которая способна преодолеть пятьдесят километров, почти не ослабевая, – объясняет мне Кен. – Это стандартный способ обнаружения подводных лодок. Им пользуются многие флоты мира.

По мнению Кена, мы находим меньше 1 % погибших китов. Он убежден, что каждый год погибают тысячи животных.

– Если во время маневров сбрасывают бомбу, в радиусе километра погибают все существа, внутри которых имеются воздушные полости. В радиусе десяти километров результатом становятся гематомы и, возможно, кровоизлияние в мозг. Когда здесь используют сонар, мы наблюдаем стресс и беспокойство у всех китов, а потом внезапно на берег выносит десятки мертвых морских свиней. Мы считаем, что это вина ВМФ, и говорим им об этом. Но они контролируют расследование и составляют отчеты. А потом пишут: «Доказательств нет». Обычно они не склонны брать на себя ответственность.

Тайные военные учения во всех морях и океанах свидетельствуют о том, что мы не можем доверять себе подобным. В марте 2000 года на Багамах несколько китов разных видов вынесло на берег прямо перед домом, где жил Кен. Неподалеку находились британские и американские корабли. На телевидении Майами в новостной передаче «60 минут» Кен заявил, что, по его мнению, в смерти животных виноват военно-морской флот. «Целый месяц они это отрицали. Ушли в глухую оборону». Но в конечном счете признались. «Мои флотские друзья смотрели на меня как на врага, – с некоторым разочарованием прибавляет Кен. – Очень жаль, потому что я патриот. Я служил в армии. Но я один из тех, кто предупреждает об опасности сонара, и поэтому…»

Киты умеют издавать звуки, но у них нет политического голоса. В этом смысле они похожи на коренное население, крестьян, бедных, а также на большинство из нас – тех, кто не имеет своего представительства, кого игнорируют богатые и сильные, но недалекие люди, которые не в состоянии понять, что они и так владеют слишком многим, что они политически едины, но оторваны от самих себя и от мира.

Что такое радость жизни? Это значит с удовольствием работать дни напролет, ощущать невероятную, ошеломляющую красоту мира, замирать от восхищения, сгорать от любопытства, быть исполненным благоговения и с изумлением повторять: «Почему я? Почему я?»

Наша ближайшая цель – найти и идентифицировать китов, разговоры которых мы слышали. На катере Кена мы направляемся в пролив Харо; погода быстро меняется – то осенний дождь, то солнце не желающего сдаваться лета. Две или три чайки следят за косатками сверху.

Вскоре примерно в миле от берега и прямо напротив дома Кена мы приближаемся к двум большим двухтонным косаткам. Такое впечатление, что мы попали внутрь черно-белого фильма: серая вода, серые холмы и черно-белые тела животных.

Нас окружают косатки из стада Л и стада К. Это хорошо. И Кен радуется. Он озорно улыбается и говорит:

– Если бы я не был вынужден жить на суше, то присоединился бы к ним. Плыть по течению. Рыба, семья…

Старая шутка. Он смеется. Но в каждой шутке есть доля правды.

Приблизительно пятьдесят косаток занимают гораздо большее пространство, чем мне казалось раньше. Они плывут на юг ровным строем и равномерно дышат, выныривая с легким плеском, снова погружаясь под воду и снова поднимаясь к поверхности.

Несмотря на кажущуюся непринужденность движений, невольно поражаешься их мощи. Они грациозны и легки, но массивное тело придает каждому движению ощущение рывка. И мне кажется почти невероятным, что они, древние хозяева моря, так нуждающиеся в сохранении всего, что мы у них отняли, еще не исчезли с лица земли. Я с трудом верю, что время и место нашего существования пересеклись. И я очень надеюсь, что они выживут.

Вскоре мы приближаемся к одному из самых любимых косатками мест охоты на лосося, Пайл-Пойнт. Приливные течения создают водовороты у мыса, которые привлекают лосося, а также косаток, питающихся лососем. Рыбакам это тоже известно.

Несколько косаток изгибают спины и уходят под воду. Там их внимание поглощено рыбой. Два других животных на высокой скорости плывут на поверхности, быстро меняя направление, – Кен называет этот маневр «акульим». Они увлечены погоней. Ближайшая косатка, прямо у нас за кормой, – это Л-92. А крупный самец с высоким волнистым спинным плавником – К-25. Он несколько раз бросается из стороны в сторону, разбрызгивая воду, – преследует одинокую рыбину. Потом ныряет. А когда внезапно появляется на поверхности, его размеры и мощь заставляют меня удивленно раскрыть глаза.

– Видишь, как они смещаются к берегу? – Кен объясняет мне происходящее. Косатки прижимают лосося к берегу, сбивая в кучу. – Им некуда торопиться. Они могут поймать около сотни рыб. Косатки будут медленно теснить лосося, стараясь не вызвать панику, собирать в группы, выбирая одну для атаки, или охотиться на отдельных рыб, отбившихся от стаи. Просто теснят их. Такая тактика. Рано или поздно какая-нибудь рыба отстанет или отобьется от остальных. И ее поймают.