За гранью тьмы

Когда я постучал в дверь, за забором залаяла собака. Громко так залаяла — явно не болонка у них двор охраняет, подумал я. Кроме собаки, однако, ничего слышно не было. А потому я постучал ещё раз. И ещё. Неведомая псина бесновалась по ту сторону жестяного ребристого забора, и я не раз начинал думать о том, что пора бы уже развернутся и пойти назад, к гостинице. Но потом вспоминал, где я, вспоминал о том, что должен хвататься за любую соломинку здравомыслия, чтобы не сойти с ума, и продолжал стучать дальше.

Не знаю, сколько прошло времени — стучал я долго. Наконец, за забором раздался хриплый окрик, собака притихла, и я расслышал чьи-то шаркающие шаги. Скрипнул засов, после чего дверь отворилась. Невысокий старик со смуглым морщинистым лицом пристально смотрел на меня своими льдисто-голубыми глазами. Он был в потёртых коричневых брюках и выцветшей розовой рубашке — одежде, купленной ещё в Советском Союзе.

— Ты кто такой? — спросил он меня хрипло.

— Здрасьте.

— Здорово.

— Меня зовут Кирилл.

— И дальше чего?

— Мне надо с вами поговорить.

— О чём?

Я замялся, мысли снова разбежались. Но потом вспомнил, о чём думал на пляже, и усилием воли собрал мозги в кулак.

— Слышал, вы рассказываете истории о морских чудовищах. Мне бы тоже нужно их услышать.

— На кой-хрен?

— На тот хрен, что вчера на меня напало какое-то непонятное существо. Никто пока не знает, что это было. Я подумал, что вы можете мне подсказать.

— Ага. — Старик почесал заросшую седой щетиной щёку. — А может, ты пришёл посмеяться над стариком? Снять меня на камеру, выложить в интернет?

— Что? — Я опешил. — Нет, нет, я…

— У меня сын есть, между прочим. Вмиг тебе мозги вышибет. Он моряк, у него руки стальные. Рёбра в драке ломает с одного удара.

— Это, конечно…

— Приходил как-то один надо мной посмеяться. Зубы его до сих пор где-то тут валяются.

— Да погодите вы! — перебил я старика. — Если я над вами посмеюсь, пусть ваш сын меня найдёт, выбьет мне зубы и сломает рёбра. Я в городе новый человек, остановился в «Красной Заре». Уехать из города не могу. Меня, если что, просто будет найти. Делайте что хотите, но мне действительно надо услышать, знаете ли вы что-то о таких вот тварях.

Я показал ему экран телефона с фотографией замороженного «краба».

Старик посмотрел на фото, и выражение его лица изменилось. Он не просто удивился — как-то весь сник, его плечи опустились. Потом пожевал губами и отошёл в сторону.

— Ладно, заходи. Как раз собирался чай пить.

Глава 5

— Да, чудно… — кивнул Игнат, когда я рассказал ему о событиях минувшего дня. — Ты, парень, похоже что совсем ненормальный. Что неплохо, ведь я таких давно уже не встречал.

— Лестно слышать, — ответил я, покосившись на огромную овчарку, сидевшую у моего стула.

Взяв со стола сушку, я протянул её собаке, и та аккуратно выхватила угощение из моих пальцев. А потом вновь уставилась на меня. Последние двадцать минут это зубастое чудище терроризировало меня, заставляя кормить со стола. Что самое страшное, ей для этого ничего, кроме взгляда, не требовалось. Я кинул ей ещё одну сушку и отвернулся, делая вид, что не замечаю её.

— Да, — сказал старик, вертя в руках чашку, — видал я таких. Только это не краб, как ты его назвал. Это вообще не относится ни к одному из известных науке видов.

— Вы-то откуда… — Я кашлянул и сменил тон. — Вы уверены?

— Да. За свою жизнь я много с кем пообщаться успел. Как-то раз отвозил такого вот красавца в Институт Биологии Моря во Владивостоке. До сих пор там, наверное, хранится. Только, почему-то, они о нём говорить не любят.

— Почему?

— Сказал же — почему-то, — нахмурился дед. — Невнимательный ты какой-то. В общем, учёный, с которым я общался, сказал мне, что это неизвестный вид. Обещал больше рассказать, когда изучат. Но в следующий раз, когда я к ним пришёл, он притворился, что впервые меня видит. Ничего не рассказал и смылся почти сразу. Тогда меня попросили уйти по-хорошему — ну, я человек понятливый, ушёл. Спустя месяц ко мне пришли военные. Увезли чёрт знает куда, расспрашивали неделю. Потом отпустили. Сказали помалкивать.

— Но вы, как я слышал, не помалкивали.

— А вот и помалкивал, — со злостью в голосе возразил Игнат. — Но когда Союз распался, им уже не до меня было. Многое было забыто или утрачено. Так что в девяностые я снова попытался допытаться до правды. Учёные в институте уже поменялись, и новые про меня просто не слыхивали. Пытался рассказывать местным, но им плевать. А когда им надоело, что я народ смущаю, припугнули психушкой. Ну, против дурки уж и мой сын бессилен, так что я умолк.

— А о чём вы рассказывали?

Старик вздохнул, отпил чая и неохотно начал отвечать:

— Ну, начну издалека. Слышал о конфликте на Даманском в шестьдесят девятом?

— Нет. — Я вспомнил, что об этом уже упоминал врач.