За гранью тьмы

— Ну да, сейчас об этом мало кто помнит. В общем, и слышать-то почти нечего. Даманский — это остров на Амуре. А Амур — это граница между Россией и Китаем. В шестьдесят девятом там произошёл вооружённый конфликт — единственное в истории вооружённое столкновение России и Китая. Точнее — Советского Союза и Китая. Мелочь, в общем-то, которая возникла из-за глупости местного китайского командования. Однако эта глупость могла спровоцировать, как говорили, большую войну… Хотя, кто ж его разберёт? Всё закончилось благополучно. В общем, в ночь с первого на второе марта шестьдесят девятого группа китайских военных переправилась через Амур и попыталась пересечь границу. Их заметили наши, вышли им навстречу. Началась стрельба, в результате многие наши погибли. Нескольких ребят китайцы захватили в плен, но позже обменяли на своих. На пару недель выстрелы стихли, но четырнадцатого китайцы снова пошли в наступление. А пятнадцатого мы уже стреляли друга в друга. Ну, к тому времени мы уже готовы были. Отпор им дали знатный — у нас и танки стояли, и бэ-тэ-эры… Не без потерь, конечно, не без потерь… Наших полегло больше полусотни, земля им пухом… Но ускоглазых там постреляли — в разы больше.

Старик глотнул ещё чая, поставил чашку и продолжил:

— Меня там ранили, так что конец сражения я уже не застал. Первую помощь-то быстро оказали, но по-нормальному лечить стали только в госпитале, а к тому времени…

Он закатал штанину, и я увидел протез вместо ноги.

— Ух ты, — ляпнул я и тут же исправился: — Сочувствую.

— Да что уж теперь… — Старик откашлялся. — Я всё это к чему? Когда мы одну атаку отбили, я нашёл кое-что. Кто-то из ускоглазых, когда убегал, обронил амулет. Интересный такой, старинный. Из чьей-то кости сделан. Я его тогда подобрал как трофей, ну и забыл на какое-то время. Мало ли что. Но вот позже, много лет спустя, этот амулет мне помог. Случилось это через шестнадцать лет после того боя. Я к тому времени трудился рыболовом. Вон, как сын мой сейчас. Мы были в море — точнее, возвращались уже домой с полным трюмом минтая — когда в бухте Чажма случилась авария. Там на атомной подлодке работы шли над реактором. Ну, произошёл взрыв. Несколько человек погибло, многие были радиацией отравлены. Это всё я потом уже узнал, из газет. А собственно во время аварии мы шли в гавань. Неподалёку от Чажмы. И вот тогда…

Старик Игнат склонился над столом и пристально посмотрел на меня.

— Ты вот эту свою букашку живьём увидел — и пересрался. А мы тогда увидели их тысячи.

— Где? — во рту у меня пересохло.

— В воде. Они всплывали на поверхность. Многие из них стали карабкаться по бортам. Благо, мы быстро их увидели, и стали сбрасывать их баграми назад в воду. Но рук быстро стало не хватать, они ж со всех сторон пёрли… Забирались на людей, царапали их своими мерзкими когтями. Всех, кроме меня. Меня они обходили за метр. Представь — вся палуба кишмя кишит, а ко мне ни один не подходит. Тогда-то я и вспомнил об амулете, который таскал как память. Наверняка-то не знаю, но мне так кажется, что из-за него на меня они не пёрли. А ничем другим я от остальных мужиков не отличался.

— А что стало с командой?

— Никто не умер, если ты об этом. Мужики содрали с себя этих мразей, а потом мы заперлись в рубке и ждали, пока твари не исчезнут. Они всё ползли и ползли из моря — а потом стали дохнуть. Когда мы всё же вышли на палубу, почти все они были мертвы и лежали кверху брюхом, со скрюченными лапами. Некоторые ещё шевелились, но вяло. Тогда мы взяли швабры и столкнули их назад в море. Чтоб им пусто было…

Старик замолк, глядя перед собой и не замечая меня. Я откашлялся, чтобы привлечь его внимание:

— И… это был единственный раз, когда вы видели таких… существ?

— Нет. Не единственный. Самая значительная активность была в одиннадцатом году — после Фукусимы.

— После аварии на атомной станции?

— А ты ещё про что-то на Фукусиме знаешь? — съязвил дед. — Да, после аварии. Там, в Японии-то, до сих пор над последствиями работают. Жахнуло будь здоров, самого Дьявола разбудишь. И тогда же затонуло одно наше рыболовное судно… Из команды выжил только один человек.

— Ваш сын?

— Да. Смотри-ка, а ты догадливый.

— Я так понимаю, вы отдали ему свой амулет?

— Да. Раз уже он мне помогал, то и ему поможет — так я рассудил. И не зря. Тогда, после Фукусимы, Егорка — сын-то мой — на том судне был, что затонуло. Он один на шлюпке до дома добрался. Ни ран, ни царапин — но еле живой от страха. Через несколько месяцев только мне рассказал, что там было.

— И… что там было?

— А вот этого не скажу. Потому что тогда ты точно решишь, что дед умом тронулся. Там были уже не эти букашки, а нечто… нечто куда более страшное.

Игнат замолчал, а я не решался расспрашивать дальше. Вдруг что-то коснулось моих ног, и я чуть не подскочил от неожиданности — но это просто собака положила морду мне на колени. Я нерешительно почесал его за ушами. Пёс не был против.

— Значит, в этих водах живёт что-то… неизвестное? — спросил я наконец. — Что-то малоизученное? Что-то, о чём мир до сих пор не знает?