За гранью тьмы

Был уже конец июля. Дни уже стояли нежаркие, хоть и солнечные. Оказавшись на улице, я вдыхал свежий воздух несколько минут, прежде чем вызвать такси. Я был свободен, в своём городе и в своём уме.

На следующий день я пришёл на работу с больничным листом, и сразу же был вызван к начальнику.

— Вызывали, Тимофей Андреич? — спросил я, заходя к нему в кабинет.

— Вызывал, да. Проходи, Кирилл, садись.

Утренняя планёрка уже закончилась, я сел за длинный пустой стол и стал ждать. Я понимал, что меня ждёт.

— Как у тебя здоровье-то? — начал Тимофей Андреевич издалека.

— Да ничего, поправился.

— Нормально себя чувствуешь?

— Да, хорошо.

— Понятно. Кхм. Ну, а работать как? Сможешь?

— Да, без проблем.

— Ну… — Начальник подвигал по столу документы, избегая встречаться со мной взглядом. — Так-то проблемы есть. Да ты ведь и сам всё понимаешь.

Конечно, я понимал. Ничего не отвечая, я подошёл к стоявшему неподалёку принтеру, взял из лотка лист бумаги и сел писать заявление на увольнение. Тимофей Андреевич ничего не сказал, просто дождался, пока я закончу, принял у меня заявление, заверил его и протянул обратно.

— В отдел кадров отнеси. Значит, две недельки отработаешь, а с девятого — свободен. В отпуск ты когда в последний раз ходил?

— Года полтора назад.

— А, вот как… Ну, компенсацию за неотгулянный отпуск мы тебе всю выплатим, не переживай. Всё, иди. И, это… Спасибо за понимание.

— Да чего уж.

Было печально расставаться со своим местом, но какой у меня был выбор? Я прекрасно понимал, что если не уйду сам, то меня уволят. С занесением в трудовую. Так же, как я когда-то угрожал уволить Олежека. Забавно было осознавать, что Олег останется работать здесь, а я уйду. Кто бы мог подумать, что так получится? Впрочем, я не воспринимал своё увольнение как конец света. Раньше я расстроился бы куда сильнее, а теперь это выглядело просто очередным испытанием, причём далеко не самым опасным. Деньги у меня были, квалификация тоже, и было время найти новую работу. А значит, это не так уж и важно.

Куда неприятнее стало прекращение нашей дружбы с Игорем. Мы созвонились с ним в первый же день, как я выписался, но говорить со мной ему явно не хотелось.

— Слушай, мне сейчас некогда особо болтать, — сказал он. — Давай я тебе наберу потом, как освобожусь, хорошо?

Он не перезвонил. На всякий случай я набрал ему через день, но разговор повторился почти дословно. Хотелось послать его куда подальше, но я не стал раздувать ссору. Возможно, дружба с человеком, лечившимся у психиатров, бросала тень на него? Не знаю, сам он мне так ничего и не объяснил. Видимо, так себе была дружба. И вот это осознавать было довольно горько.

Последние несколько дней работы выдались особенно тяжёлыми. Мало того, что мне приходилось передавать дела своему преемнику, а им оказался не слишком даровитый парень, так ещё и работой загрузили выше некуда. Сперва я старался всё сделать, как мог, потом плюнул. Зачем все эти старания ради компании, вынудившую меня уволиться из-за болезни? Я стал делать вид, что работаю, по факту откладывая всё на потом. Один из таких косяков был обнаружен, и меня вызвал Тимофей Андреевич.

— Почему твой отдел всё ещё не сдал отчётности? — обратился ко мне начальник, как только я переступил порог его кабинета.

— Потому что у них есть другая работа, — тут же ответил я. — А за сверхурочные вы платить отказываетесь.

— Чего? — возмутился Тимофей Андреевич. — Ты не забыл, с кем разговариваешь, а?

— Не забыл, — всё так же спокойно ответил я. — А вы — не забыли?

И прежде, чем он смог прийти в себя, я продолжил:

— Вы разговариваете с душевнобольным. Какой с психа спрос?

— Да ты оборзел совсем, щенок! Ты мне тут дурачка не включай!

— Почему это? Уволить меня из-за того, что я лечился в психушке, вы можете, но работу до увольнения я всё равно должен делать за себя и за других?

Мой спокойный тон явно выбесил его. Набрав в грудь воздуха, он заорал:

— Пошёл вон отсюда!

Я вышел, больше не теряя времени на споры. Остаток рабочих дней я делал всё в обычном темпе, за чужую работу не брался.

В последний рабочий день мои бывшие подчинённые устроили прощальное чаепитие с пиццами и тортиком.

— Празднуете мой уход? — спросил я в шутку, и все рассмеялись.

Мне пожелали удачи на новом месте, где бы оно ни было, мужчины пожали мне руку и поблагодарили за работу. Было неловко, когда удачи вполне искренне желал мне Олег, над которым я раньше посмеивался.

Вернувшись домой, я захотел напиться. Единственное, что удержало — это приём препаратов. Я так и не решился их бросить и принимал с того дня, как выписался из больницы.

На следующий день я выехал в Москву на трансфере. К ночи меня привезли в аэропорт Внуково, где ещё через три часа я сел на самолёт до Владивостока.

Долгая дорога и ожидание утомили меня, и в самолёте я уснул. Уснул неожиданно для себя, ведь в последние дни я не мог избавиться от волнения. Поездку я запланировал ещё за две недели, но тревога никуда не уходила. Напротив, по мере приближения к Моряку-Рыболову она усиливалась.