За гранью возможного

– Не знаю, Пал Палыч, я не замечал. Но не о Инге речь. Я думаю, как можно всю эту грязную нефть взять и превратить в пыль, да так, чтобы в воздух эта пыль не попала.

Вновь раздался громкий смех Палыча. В этот момент в лабораторию вошла Инга. Услышав удалой хохот Костина, она слегка стушевалась, случайно подумав, что смех в её адрес. Но ситуацию спас сам зав. лаборатории.

– Вот и Инга наша пришла. Проходи, не стесняйся. А меня тут Мишка рассмешил. Спасу от него нет. Что не день, так новые идеи. Ну, да ладно. А тебе чего сегодня понадобилось?

– Я, Пал Палыч… мне тут сода нужна, а на склад бежать не хочется. Дадите немного?

– Дадим, непременно дадим. Ну ка Миша, подай Инге соду. Вон там, в шкафчике на полке.

Мишка понял, что начальник его специально посылает за содой, чтобы свести их нос к носу с Ингой. Ему стало не по себе, Мишка покраснел, как рак варёный, но исполнил всё в точности. Поднёс пачку соды и скромно подал прямо в руки, так же как и он покрасневшей от смущения девушке. Два смущённых взгляда молодых людей сошлись вместе. Инга взяла у него эту пачку и быстренько убежала из помещения. Палыч с удовольствием наблюдал возникшую миленькую сцену и в душе радовался за ребят. Наконец-то Мишка непосредственно встретился с давно искавшей этой встречи Ингой. Тут и у Мишки не осталось сомнений, что она приходит в лабораторию именно к нему. Не понять этого мог только полный обалдуй, коим Мишка всё же не был.

А Палыч продолжил, прерванный было разговор, поскольку тема утилизации шламов была близка и ему. Когда-то он вплотную подошёл к этим опытам, но трудность создания оборудования под высокие температуры и давление его остановила. А здесь эти старые воспоминания вновь всплыли в зачерствевшей от трудовой рутины памяти. Он решил, что пора двинуть свою идею в умы молодых и дерзких.

– А ведь знаешь, Мишенька, и я в молодости тоже этим занимался.

– Как, этим занимались? Вы пытались перерабатывать нефтешламы?

От неожиданности перейдя в обращении на Вы, еле выговорил Михаил.

– Именно так, пытался. Но мои попытки на попытках и закончились. Тема диссертации у меня была другая, работал над темой вполне в графике. Вроде как, это было моим факультативом.

– Пал Палыч, расскажи о чём идёт речь. Конечно, если это не тайна.

– Мишка, а ведь ты и в самом деле болеешь этой мыслью. Я вижу, что твой интерес не поддельный. Так ведь?

– Какой поддельный. Я только об этом и думаю. Мне бы только идею, какую-нибудь… я бы тогда…

У Мишки даже лицо засветилось. Так его всё это захватило, что у Палыча и сомнений не осталось, что это пострел сделает всё, чтобы свою идею воплотить. И Костин начал свой рассказ.

– Когда-то давно во время учёбы в Уральском Политехе, нас повезли на полевые практические опыты в угольную шахту, Мишка. Всё там было здорово. И глубина, и особая тишь, и угольные пласты, как на картинке. Вот мне в память всё это и врезалось. Практика прошла, а угольные пласты из размышлений так и не уходили. И снилось всё это мне и мысли постоянно об этом всплывали, в общем, этот уголь меня вовсе лишил покоя.

– А при чём здесь уголь, ведь речь идёт о нефти?

Перебил его Мишка. Но Палыч вреде и не заметил этой дерзости, так он сам был увлечён своими воспоминаниями. Продолжил он рассказ практически без заминки, а Мишка слушал, разинув от удовольствия рот.