За гранью возможного. Военная разведка России на Дальнем Востоке. 1918-1945 гг.

ОГПУ — Объединенное государственное политическое управление. Эта организация в первые годы после Октябрьской революции занимала особое положение ереди учреждений советской власти. Сотрудники ОГПУ имели особые полномочия и отвечали за обеспечение государственной безопасности Советского Союза. Они должны были предотвращать проникновение иностранных разведчиков на советскую территорию, вскрывать заговоры внешней и внутренней контрреволюции, направленные против существовавшего в СССР политического строя. Каждое государство должно заботиться о стабильности в стране и защите ее безопасности от внешних и внутренних врагов. Защитой американских государственных устоев бескомпромиссно занимались и занимаются агенты американского Федерального бюро расследований (ФБР). В те годы ОГПУ ничем не отличалось от ФБР или подобных спецслужб других государств. Сотрудники этих организаций, как правило, добросовестно и самоотверженно выполняли свои служебные обязанности.

Берзин распорядился направить сообщение, поступившее из Токио, начальнику ОГПУ Вячеславу Менжинскому[53]. Он знал Менжинского по совместной работе в ВЧК[54]и не сомневался в том, что японские эмиссары вряд ли увидят то, что они хотели бы увидеть в Приморье и Советской Сибири.

Второй вывод, к которому пришел Берзин, читая донесение резидента из Токио, состоял в том, что японская разведка неслучайно проявляла повышенный интерес к местам размещения советских воинских частей в Сибири и на Дальнем Востоке. Вероятно, японский генеральный штаб получил какие-то сведения о передвижении воинских соединений, и японским военным разведчикам предстояло уточнить данные, поступившие от агентов. Несмотря на то, что японские интервенты были выдворены за пределы советской территории в 1922 году, насажденная ими в годы оккупации агентура и через пять лет продолжала действовать, передавая в Токио сведения о советских воинских частях.

«Помощники Менжинского, — подумал Берзин, — знают свое дело. Они «помогут» японским разведчикам».

Майор Казахара и его компаньон получили разрешение на поездку по районам Сибири и Дальнего Востока, которые их интересовали. Сотрудники ОГПУ об их прибытии были своевременно предупреждены.

В марте 1927 года в Японии произошла очередная смена власти. Премьер-министром стал отставной генерал, барон Танака Гиити[55]. Он был потомком представителей древнего самурайского рода, фанатично следовал кодексу самурайской чести «Бусидо», верил идеям японского императора Дзимму, которые в японской военной элите назывались «Хакко Итио» — восемь углов под одной крышей, то есть идеям мирового господства расы Ямато. Захват чужих земель был для барона Танака исторической необходимостью. Поэтому он был активным участником русско-японской войны, ратовал за расширение владений Японии за счет территорий Кореи, Монголии, Китая и Советского Союза.

Деятельность нового японского премьер-министра не могла не привлечь внимания сотрудников советской военной разведки. Берзин был доволен работой резидента «Краба» и военного атташе Карла Янеля, которые за короткий срок пребывания в Токио разрушили сложившийся в управлении стереотип о том, что японских самураев вербовать невозможно. Оказалось, можно, и вполне успешно. Янель смог привлечь к сотрудничеству с советской военной разведкой японского политика. Этому агенту в Разведуправлении РККА был присвоен оперативный псевдоним «N2 1504». Агент передавал ценные сведения о внутриполитической обстановке в Японии, о борьбе партий за власть и особенно о направленности внешнеполитического курса японского правительства. Янель оплачивал услуги агента по сдельной системе. Чем больше сведений передавал японец советскому разведчику, тем больше он получал твердой валюты.

«Источник № 1504» был одним из первых ценных советских агентов в Японии тех лет.

Второй агент, которого завербовал Янель, имел псевдоним «Источник № 1521». Этот агент был крупным японским коммерсантом, имел доступ к важным политическим, военно-экономическихм и военно-техническим сведениям. С этими агентами после отъезда Янеля из Токио в Москву работал новый военный атташе Витовт Путна[56], член партии с 1917 года, активный участник Гражданской войны, награжденный тремя орденами Красного Знамени.

Весной 1927 года Я. Берзин получил из Токио несколько сообщений, в которых отражались перемены внешнеполитического курса Японии, происходившие под воздействием идей барона Танаки и его единомышленников. Становилось очевидно: в Стране восходящего солнца усиливалось влияние реакционных высших офицеров и генералов[57]. Самурайские традиции, как бамбуковые стебли, пронизали японскую власть, становились не только кодексом чести, определявшим нормы поведения японской элиты, но и общей идеологией, на основе которой строилось новое государство.