За грибами в Лондон

– По-моему, тут изложено все ясно! – Он все же снизошел. – Наш замечательный хирург Кристофер Стофа по программе «От сердца к сердцу», прооперировал в Ленинграде девочку-сиротку Ксюшу четырех месяцев от роду с тяжелейшим пороком сердца «тетрадой Фалло». Поскольку условия тогда у вас были далеки от совершенства, он сделал лишь первый этап операции: спас ее от неминуемой смерти. Чтобы провести второй этап операции, который возможен сейчас лишь в Америке, и сделать девочку жизнеспособной, он удочерил ее. Не скрою, я ему в этом помог. Переезд детей, нуждающихся в лечении, в Америку – одна из сторон нашего проекта. Готовится операция. И тут вдруг объявляются родители девочки, подкинувшие в свое время девочку в дом малютки и даже не обозначившие себя. И вдруг у них «совесть проснулась»! Именно когда знаменитый американский хирург, человек не бедный, удочерил девочку и готовит к операции! Теперь – требуется их согласие. При этом они обвиняют нас в похищении ребенка при живых родителях! А раньше где они были?! – Он задохнулся от возмущения.

– А вы хоть общались с этими родителями?

– Не имею ни малейшего желания! Этими делами занимается исключительно адвокат!

Ну понятно. Адвокат. Психиатр. «Специалист». Всем должны заниматься специалисты! И я в их ряду. Большая удача.

– А скажите, когда я могу увидеться с хирургом?

…героем романа, как я понимал.

– С хирургом? – Владимир с удивлением поднял бровь. – Понятия не имею. Время специалиста такого уровня стоит слишком дорого. Даже не рискну к нему обращаться.

И гордо застыл. Вот такая у нас Америка! Специалисты дороги.

«А интересно, – впервые подумал я, – сколько мое время стоит? Пользуясь моим пребыванием в Америке и глядя на других высокооплачиваемых специалистов типа Владимира (я оглядел окружающую роскошь) пора и себя поставить в этот ряд».

Вова, похоже, мою мысль прочитал. Причем – сам! И даже обошелся без высокооплачиваемого психиатра.

– Я сейчас вам оплачу стоимость перелета Вашингтон – Нью-Йорк.

Он вынул из стола и протянул мне сотню и двадцатку баксов – исключительно мятые и тертые. Я заметил, в Америке почему-то ходят только такие. А у нас в России (если они есть) всегда новенькие, хрусткие, будто только что из станка. Словно две разные валюты. Не знаю, зачем мне эти наблюдения. Толку-то что?

Сто двадцать. Да, небогато. Ну понятно: плюс блинчики. Сунул баксы в пиджак.

– У меня только маленькая просьба! – произнес он. Судя по важной его манере – просьба «не маленькая». – Я все же…

Причем тут «все же»?.. И что значит «только»?

– …хотел, чтобы и моя фамилия была на обложке!

– А! – Это я принял поначалу даже с радостью. – Значит, американские эпизоды пишете вы, а русские – я!

…Но он почему-то молчал и даже как-то обиженно надулся. Ну понятно. Значит, и американские – тоже я. Рукою специалиста.

– У вас есть литературный агент?

На любое дело им нужен отдельный специалист: себе не доверяют!

– Нет, к сожалению. Агента нет.

– С кем же я буду вести переговоры о вашем гонораре?

– Со мной.

– С вами?!. Боюсь, что вы не разбираетесь в этом вопросе.

– Разберусь.

Владимир поморщился. Ох, эти русские! Каждый занимается всем и поэтому не разбирается ни в чем. Отсюда и хаос.

– К сожалению, я сейчас не могу выплатить вам достойный аванс! – сообщил он.

А недостойный? Что же это такое? «Куда ни кинь – всюду клин».

– Доходы наши…

Как доходы – так «наши»!

– …будут зависеть от результатов. Я сделаю, со своей стороны, все возможное. Моя тетя работает бухгалтером в Голливуде! Я думаю, это достаточное основание надеяться…

Ну если бухгалтером, то конечно! Все деньги Голливуда – наши!

– …на приличный гонорар. Но главное для меня – честь и достоинство. Мы с Крисом, сделавшие важное, как мне кажется, дело, должны выглядеть достойно. Так что… – Он требовательно посмотрел на меня.

Осталось только сообразить – как и мне выглядеть достойно!

– …Не смею вас больше задерживать! – проговорил он и встал.

Я как-то растерялся. Не понял! Где он меня «не смеет больше задерживать»? В своем кабинете – или вообще нигде?

– Хорошо. Приступаю к работе, – сухо произнес я и, прижимая к груди невесомую, но драгоценную папочку, подался наверх, в мою (пока что) светелку.