За ядовитыми змеями

К концу моего отпуска варанчик значительно вырос, окреп, стал еще сильнее и проворнее — настоящий сухопутный крокодил. Меня он по-прежнему терпел, придерживаясь политики нейтралитета. Как-никак каждый вечер варан получал даровой обильный ужин, а ради этого стоило и потерпеть. Но к железнодорожнику он относился без должного почтения, памятуя удар палкой, полученный еще при первой встрече. Едва железнодорожник появлялся во дворе, варан выскакивал из-за сарая и, разинув пасть, мчался вперед, шипя, как подбитый снарядом паровоз. Я, конечно, не мог забрать варана с собой в Москву. А он привык к регулярной кормежке, обленился и считал себя полноправным властителем окрестностей; каково-то будет хозяину оставаться один на один с норовистым ящером? Я не сомневался, что не пройдет и десяти минут после моего отъезда, как варан получит несколько зарядов дроби. И поэтому перед отъездом унес варана далеко в степь и отпустил.

В поезде я очутился в шумной компании. Возвращавшиеся с практики студенты пели так, что дрожали стекла.

Я протиснулся на свое место. Рядом со мной на скамейке примостилась личность в сером плаще. Маленькие глазки личности подозрительно катались из стороны в сторону, как ртутные шарики.

Вскоре «старожилы» ушли в вагон-ресторан, я прилег отдохнуть, а личность с усердием вчитывалась в передовую статью местной газеты. Утомленный жарой, я задремал под размеренный стук колес. Проснулся я от какого-то шума. Дверь купе была захлопнута. «Личность» с перекошенным бледным лицом, скорчившись в углу, негромко выла от ужаса и боли, вытянув подальше кисть руки, в которую впились два небольших полоза.

Мне сразу все стало ясно. «Рыцарь плаща и кинжала», прельстившись лаковым блеском чемоданчика, запустил в него дерзкую руку, и полозы, обозленные длительным заключением, тотчас ответили по-своему на столь неожиданное вторжение. Злополучный вор, решив, что укололся о какие-то иголки, извлек свою бедную руку из чемодана и, увидев змей, едва не лишился рассудка от ужаса. Я осторожно отцепил полозов, водворил их на место и спокойно попросил парня замолчать, ибо шум вряд ли в его интересах. Парень смолк, но, взглянув на него внимательнее, я понял его состояние. Парень был явно уроженцем здешних мест, и поэтому, как все аборигены, до судорог боялся пресмыкающихся.

— Я… сейчас… умру, да?

— Сто лет проживешь, если воровать перестанешь.

В глазах паренька промелькнуло недоверие, он робко спросил:

— А может, в милиции… лекарство найдется… врача вызовут, все-таки жизнь сохраню.

Вряд ли какое-нибудь дитя преступного мира согласилось бы на такое дело — просить лекарства… в милиции. Но у парня буквально волосы прыгали от страха.

Я успокоил паренька, как мог, внутренне посмеиваясь. Промыл его раны марганцовкой и обещал замять дело с одним уговором — ничего больше не тащить и молчать. Парень клятвенно заверил меня и в том и в другом. И я отпустил ему прегрешения: мне тоже не хотелось придавать инциденту огласку.

ГЛАВА 5 Барса-Кельмес

Все вокруг бледно-голубое: небо, воздух, вода. Над головой раскаленный пятак солнца. Тишина нарушается мерным поскрипыванием уключин. Старая, видавшая виды лодка с расщепленными, потрескавшимися бортами неторопливо режет морскую гладь, набежавший ветерок приносит перемешанный с полынной горечью запах соли.

Арал!

Безжизненное, как пустыня, море. Застывшая поверхность походит на голубые пески. Линия горизонта неуловима, голубой шатер неба спускается прямо в воду. Клубится вдали голубое, тягучее марево.

Мы уже спели любимые песни и теперь попеременно сменяем друг друга на веслах — грести в такую жару тяжело, вдобавок наше суденышко тяжеловато и медлительно. Ладони вспухают от бабаек весел. Мы плывем на остров Барса-Кельмес. Подбил нас на это мероприятие, конечно, Марк, заявив, что ему просто необходимо побывать на этом забытом богом и людьми клочке земли, так как в его монографии запланирована глава, посвященная пресмыкающимся острова. Мы с Василием недоумевали: разве мало змей в южных районах Средней Азии? Но Марк настоял на своем, и наше, в общем пассивное, сопротивление было сломлено. Чувствуя, что согласие получено только из уважения и чувства товарищества, зоолог подогрел наше любопытство и распалил воображение.

— Между прочим, — сказал он лекторским тоном, — Барса-Кельмес в переводе на русский язык означает: «Пойдешь — не вернешься». Слишком много опасностей подстерегает там путников.

Услышав это, мы подпрыгнули от радости. Ну кто же из охотников-туристов откажется от опасностей?