За Калинов мост

Когда в окошке показалась лысая голова мага, Маринка испугалась и обрадовалась одновременно. Конечно, не хотелось его огорчать, но ей, наверное, его замечательный обряд не понадобится. Идея выйти замуж за Игоря довольно прочно поселилась у нее в душе, она перестала бояться этой свадьбы, и, наоборот, придумала тысячу подробностей их счастливой семейной жизни. Она согласна жить в доме медвежонка, хотя никогда его не видела. Наверняка, не хуже, чем у бабушки, а может и лучше. Она всегда мечтала жить в Весино, с самого детства, и теперь эта мечта сбудется. Она, наконец, купит машину, чтобы время от времени ездить на работу, но работать будет дома. И... может быть, Авдотья Кузьминична не обманула ее, и у нее на самом деле родится ребенок? Ребенку лучше расти на свежем воздухе, а ее квартира пригодится, когда придет время отдавать его в институт.

Несуществующий пока ребенок успел сделать первые шаги, научился говорить, читать, отправился в школу с красивым красным рюкзачком, и медвежонок делал с ним уроки, учил ездить на лошади, укрощать собак и мастерил ему настоящий индейский лук, из которого ребенку не хватает сил выстрелить.

Тем тяжелей оказалось услышать правду, которую ей поведал потомственный маг и целитель.

Никто не собирается отдавать ее замуж. И свадебный венок обернется погребальным. Ведь в бабушкином гадании все правильно. Даже знак засеянного поля: если поле засеять, это еще не значит, что на нем что-нибудь успеет взойти. Умереть невестой – это очень романтично, но умирать совсем не хотелось. Вместо счастливой жизни им с медвежонком уготован мрачный и страшный конец. Ведь если Маринка умрет, он наверняка не откажется от попытки ее вернуть. Даже если будет знать, что она бесполезна. А если откажется, то всю жизнь будет об этом жалеть. Если сможет и захочет спасти и свою жизнь. Нет, она не имеет права так рисковать. Рискнуть собой – это одно, в этом есть азарт, кураж, адреналин. Но толкнуть медвежонка на страшные пытки, вынудить его действовать по коварному плану старухи? Нет, пусть будет непроверенный обряд Волоха, тут одно из двух: или получится или не получится. Может быть, проведя неудачный обряд на ней, маг сможет учесть ошибки и не повторить их с Игорем? И тогда хотя бы медвежонок останется в живых.

Маринка не умела притворяться, но старуха посчитала ее уныние скукой и страхом перед замужеством. По ее мнению, невесты должны были плакать, прощаясь со своей девичьей жизнью, Маринка же прощалась со своими несбывшимися надеждами.

И, как назло, старуха не уходила надолго. До назначенного срока оставалось меньше двух суток, а Маринка так и не смогла встретиться с Игорем. Она рассматривала его в блюдечко, и уже не смела мечтать об их счастливой совместной жизни. Если обряд Волоха не сработает, они умрут вместе, может быть даже в один день. И не через сто лет, как хотелось, а меньше чем через двое суток.

Вот тогда-то ей в голову и пришла мысль о том, что перелет-трава исполняет желание. Всего одно. И стоит только загадать умереть в один день с Игорем через сто лет, и не будет никаких проблем! Ведь это одно желание, одно на двоих!

Эта идея немного разогнала ее тоску, и когда старуха вернулась в избушку, накормив Игоря обедом, Маринка встретила ее с улыбкой.

– Ненаглядный твой, представь, считает, что ты ему откажешь, если он тебя посватает. Это хорошо, это ты правильно себя поставила, – старуха была довольна собой, и даже радостно улыбалась, хотя обычно старалась хмыкать и усмехаться, – я думаю, пора тебе подвенечное платье примерить. Не хочешь?

Маринка не знала, как реагировать: старуха притворялась так натурально, так достоверно, что это казалось верхом цинизма и жестокости.

– Завтра к вечеру баню истоплю, помоешься, похорошеешь, – старуха залезла в сундук, откинув его тяжелую крышку, – жаль, косы у тебя нет. Такие волосы густые, толстая коса бы получилась. Ничего, я и без этого тебя красавицей сделаю. Ненаглядный твой глаз не оторвет.

Она вытащила на свет бесформенную красно-белую рубашку с длинными рукавами, напоминавшими то ли о Пьеро, то ли о больнице для умалишенных.

– Это – подвенечное. А сейчас найдем на послезавтра наряд. Событие торжественное, в грязь лицом не ударим.

Бесформенная рубашка, надетая на Маринку, неожиданно обернулась роскошным платьем. По-настоящему роскошным, и в то же время очень скромным. Тончайший белый лен был расшит тончайшим же узором золотых и красных нитей. Круглый вырез, подол и тяжелые края длинных рукавов украшал речной жемчуг, вплетаясь в красно-золотую вышевку.

– Ручку сюда просунь, – старуха показала ей вырез на уровне запястья.

Нет, не у Пьеро были такие рукава, а у Царевны-лягушки, когда она выпускала из них белых лебедей.

– Ой, а это знак засеянного поля? – спросила Маринка, указывая на орнамент из ромбиков с точками в центре, украшающий рукав.

– Да, а ты откуда знаешь?

– Бабушка говорила.

– Правильно говорила. Сколько значков, столько и детишек тебе желается.

– Вау! Куда мне столько? – хихикнула Маринка и попыталась посмотреть на себя сзади.