За Камнем Жизни

- «И ступа с Бабою Ягой идёт, бредёт сама собой» – не твои ли слова?

- Я даже и слов-то таких не знаю.

- Странно. И что же теперь делать будешь?

- Да ничего я теперь уже не сделаю, – безнадёжно махнул рукой балахон. – Придётся тебе до конца Пути такое лицо носить.

- А потом? – сдерживая раздражение, спросила Лукерья.

- А потом, если справитесь с задачей, лицо само станет прежним. А если не справитесь, то какая разница в Хранилище находиться.

Балахон развеялся. Последние слова его прозвучали словно издалека.

- Лукерья. Лукерья… Лукерья-я-а-а…

Лукерья дёрнулась и проснулась. Она лежала на спине, а по ней топтался Матвей.

- Зову, зову, а ты не просыпаешься, – ворчливо проговорил, спрыгивая на пол. – Просыпайся, рассвет скоро. А тебе ещё до озера успеть надо с ребятами дойти.

Собрались быстро. Егорушка выучил заклинание левитации предметов, что гораздо облегчило им путь к озеру. На месте Силы стояла только их избушка, так что обошлись без свидетелей. Только коза с козлятами паслась по краю поляны. Было ещё сумеречно, но небо уже начало светлеть.

Со стороны смотреть, так шествие было весьма занимательным. По тропинке, задрав пушистый хвост трубой бежал чёрный кот. Следом быстро шагала в серой юбке до середины голени, надетой поверх нижней белой рубахи, безобразная старуха с непокрытой головой и косой, наполовину нето заплетённой, нето распущенной. Она то и дело оглядывалась на идущего за ней в одних штанах мальчишку лет восьми. Но оглядывалась она не столько на него, сколь на то, что плыло по воздуху за ним.

За мальчишкой на уровне его роста плыло нечто, завёрнутое в простыню. По форме напоминало фигуру человека невысокого роста. За этим предметом плыла корзина с бельём. Над процессией кружил воронёнок.

На берегу озера произошёл между бабулей и Егорушкой смешной, на взгляд Лукерьи, конфликт. Егорушка же был весьма серьёзен.

- Я сам, – заявил внук, когда Лукерья склонилась над Тимуром, чтобы развернуть. – Бабуля, ты не смотри, отвернись. – Он и в избушке сам заворачивал брата в простыню. – А мне тоже штаны снимать?

- Да. В воду нужно входить голому. Ты покупайся, поныряй, а потом мы займёмся Тимуром.

Егорушка, наскучавшийся по вольной воде, увлёкся нырянием и просто бултыханием на мели, забыв обо всём на свете. Лукерья, воспользовавшись моментом, скинула юбку, оставшись в новенькой рубашке до колен, подхватила Тимура и внесла в воду.

Егорушка хватился, когда Лукерья была уже на середине озерца, где вода доходила ей до середины груди. Плавать он не умел и, обиженно, возмущался.

- Бабуля, ты зачем это сделала? Я бы сам его унёс. Тимур уже взрослый, а ты на него голого смотрела. Так нельзя! – чуть не плача, выговаривал Егорушка.

- Едрить-кудрить! – выругалась Лукерья любимым выражением Филантея. – Блюститель целомудрия! Иди к берегу и садись в воду, где тебе глубина по колено. И не дуйся, – пристрожилась бабуля. – На сердитых воду возят.

Недовольно пыхтя, Егорушка сделал, как велено. Лукерья подтянула Тимура и уложила в воде головой на колени Егорушке.

- Смачивай ему голову и лицо умывай, а я буду массаж делать. И не сердись. Нам с тобой, Егорушка, не до стыдливости. Нам бы выжить и живыми насовсем остаться. Хоть в этом мире, хоть в каком другом.

Около получаса Лукерья пыталась хоть как-то размять тело внука. Потом мысленно плюнув, сосредоточилась на пальцах рук и ног. Пальцы рук ей удалось немного размять. Суставы стали ещё не совсем подвижными, но всё же дело сдвинулось.

- Бабуля! – выкрикнул Егорушка. – Бабуля, у Тимура глаза закрылись, – проговорил совсем тихо.

- Вот и хорошо, вот и ладно, – с облегчением, сдерживая подступившие слёзы, выговорила Лукерья.

Подхватив на руки Тимура, Лукерья направилась на берег. Егорушка выскочил из воды и, не обращая внимания на свою наготу, всхлипывая, достал из корзины новую простыню и расстелил на траве. Лукерья уложила свою ношу, развернулась и пошла к воде, скидывая на ходу рубашку. Погрузившись в воду, легла на дно и лежала, пока хватило воздуха и в висках молоточки не застучали.

Егорушка уже ушёл, левитируя за собой Тимура. Оба фамильяра ушли с ним. Корзины не было. На траве лежали чистая простыня, новая рубашка и зелёная юбка. Между ними обнаружились белые трусики-шорты.

«Вот ведь, позаботился», – усмехнувшись, подумала Лукерья. Забота внука была до трогательности приятна.